Два человека, взяв под руки, помогли ему подняться. Он почувствовал толчок в спину:
— Двигай…
Он шел, прислушиваясь к дыханию двух людей, идущих с ним вместе. Один из этих людей шел справа, второй сзади.
После нескольких поворотов, совершенных, по его ощущению, в нескольких коридорах, его ввели в дверь. Один из конвоиров остановил его, придержав за плечо.
Третий голос, не принадлежавший ни одному из тех, кто его сопровождал, сказал:
— Подготовь мясо для разговора.
— Лады. — Тот, кто стоял сзади, разрезал скотч, связывающий руки Молчанова. Сказал в затылок: — Садись.
Он чуть помедлил, и его силой усадили. Почти тут же почувствовал, как его руки и ноги приматывают скотчем к ножкам и ручкам кресла.
— Сними с него колпак.
Голос того, кто приказал снять колпак, прозвучал откуда-то спереди. Это был голос Мони, он его узнал.
С него резко сдернули колпак.
Осмотревшись, он увидел, что сидит в большой комнате, похожей на лабораторию. В комнате было три окна и несколько выгородок, в каждой из которых стоял стол с компьютером. За одним из компьютеров, лицом к нему, сидели Моня и блондин с «конским хвостом», тот самый, который наблюдал за ним и Джоном в «Хайдауте». Похоже, они перед этим просматривали что-то на мониторе.
Кроме Мони и блондина в комнате было еще несколько человек, из них он знал только одного — высоченного громилу с черными усиками, того самого, который вручил ему в «Хайдауте» ключ от комнаты номер 3. Громила стоял рядом.
Несколько секунд Моня смотрел на Молчанова в упор. Усмехнулся:
— Как плавание, моряк?
Новый пахан дорогомиловской группировки сидел на вращающемся кресле с тонкой ножкой, отчего его грузное тело казалось еще грузнее. На нем была белая рубашка с расстегнутым воротом, из-под которого виднелась грудь, покрытая светлыми волосами.
Рот Молчанова закрывала клейкая лента, но он не ответил бы на этот вопрос, даже если бы ленты не было. Худшее, что можно сделать в разговоре с братвой, — дать слабину, а ответ на вопрос подобного рода был бы признаком слабости.
Моня скривился:
— Свалите отсюда все, кроме Чукро и Хана.
Подождав, пока из комнаты выйдут все, кроме него самого, блондина и громилы, Моня бросил:
— Хан, сними нашлепку.
Громила, которого Моня назвал Ханом, отодрал от губ Молчанова ленту.
Некоторое время Моня наблюдал за ним. Наконец сказал:
— Ну что, Кузя, он же моряк с сухогруза «Миранда»? Он же Павел Молчанов? Рассказывай, как ты замочил Буруна?
Торопиться с ответом не следовало в любом случае, к тому же надо было обдумать то, что сказал Моня.
Моня достал платок, промакнул лоб и шею.