Внешне он был похож на деда, который любил объяснять, что они происходят от архангельских поморов. У Павла был такой же, как у деда, высокий рост, такой же прямой нос с широкими ноздрями и небольшой горбинкой, такие же блекло-голубые глаза под сильно выступающими надбровными дугами, такой же твердый подбородок — признак, равно отличающий как упорных людей, так и просто упрямцев. Волосы маленького Павлуши были белее снега, лишь позже, когда он стал взрослеть, приобрели темно-соломенный оттенок.
Когда Павлу исполнилось десять, его отца пригласили преподавать скандинавские языки в США, в Гарвардский университет. До пятнадцати лет Павел, или Пол, как его там звали, ходил в американскую школу. Когда контракт отца в Гарварде закончился, отец отказался от нового контракта, и они вернулись в Москву. По-английски Павел к тому времени говорил свободно, так что мог выбрать любой языковой вуз. Он выбрал Военный институт иностранных языков.
После окончания института он некоторое время работал переводчиком в Генеральном штабе, его должны были послать на работу в постоянное представительство России в ООН. Но вместо этого он попал на Высшие курсы усовершенствования офицеров воздушно-десантных войск, после которых сразу оказался в составе российских миротворческих сил.
После двух лет, проведенных в спецчастях, его уволили без сохранения льгот и пенсии — за рукоприкладство в отношении старшего по званию. Он был капитаном, а ударил майора, дежурного по части. Ударил за дело и сейчас не раскаивается.
Потом, уже в Москве, ему позвонил Сергей Петрович Радич, служивший в штабе этой же части. Радич объяснил, что, узнав о случае с рукоприкладством, пытался отстоять Молчанова, а когда это не получилось, сам подал в отставку. К тому времени Павел уже подумывал о том, чтобы открыть частное охранно-детективное агентство. Он сказал об этом Радичу, тот его поддержал. Добавив к своим деньгам ссуду, взятую в банке, они открыли агентство, причем Радич настоял, чтобы формально руководителем агентства считался Павел Молчанов. Чуть позже Радич привел в агентство своего дальнего родственника Костомарова, лучшего в Москве адвоката по уголовным делам, и дела пошли.
А потом он встретился с Олей.
Оля была его болью и радостью, его горем и счастьем. Фамилия Оли была Добродеева, она приехала в Москву из Челябинска. Сейчас ей двадцать четыре года. В ее лице было много восточного, скорее всего, татарского. Впрочем, так же, как за татарку, ее с равным успехом можно было принять и за итальянку, и за испанку, и за француженку. В Москву она приехала в восемнадцать лет и сразу же вышла замуж за канадца, который увез ее в Монреаль. Выдержать супружескую неволю в Монреале она смогла лишь два года, после которых бросила мужа и сбежала назад в Москву. Почти тут же, как ему рассказывали, у нее начался в Москве какой-то безумный роман с богатым англичанином, который закончился ничем. Потом она вышла замуж за известного московского кинорежиссера — у этого кинорежиссера Молчанов ее и увел.