Как никогда хотелось домой. Этот мир потерял последние краски. Много столетий назад казалось, что Земля прекрасна. Я стремился сюда, желал прикоснуться. А когда стал человеком, понял: планета — это ее жители. А люди — жестокие твари, которыми управляют жадность, гнев, похоть. Были и другие. Но — мало. Слишком мало. И они уходили. Так быстро.
Аля права — я не знаю, что такое смерть. Не пойму этого «никогда». Потому что есть другие миры. И между ними — коридоры. Когда-то они были открыты для меня, а сейчас — заперты. Я сам заперт в бессмертном теле, которое тем не менее способно чувствовать боль. И, как оказалось, любить.
Мне нужна Александрина. Как воздух. Как вода. Я бы сделал все, чтобы забрать себе ее слезы. Но когда мы остаемся наедине, начинаю нести такие глупости… Потому что не умею любить. Люблю — и не понимаю, что со мной происходит. Нелепо.
Ее отсутствие ощущается физически. Как голод или жажда. Аля, Алька, Александрина. Я зову, но кто меня услышит?
По коридору прошуршали шаги. Я узнал их, но боялся себе признаться, чтобы не испытывать боли ошибки. Аля?
В двери постучали. Постарался изгнать с лица вселенскую скорбь. Подвинул первую попавшуюся папку. Так, что тут у нас?
— Кто там? — спросил как можно спокойнее.
— Я.
Аля! Еле удержался, чтобы не броситься к двери, словно какой-нибудь человеческий подросток.
— Входи.
Она переступила порог. Бледная, похудевшая. Захотелось сгрести ее в охапку и никогда не отпускать. Вдыхать запах кожи, волос. Целовать, как в последний раз. Но я только спросил:
— Зачем пришла?
— Поговорить.
Аля подошла ближе, обошла стол и остановилась рядом. Я поднялся, чтобы смотреть ей в глаза.
— Слушаю тебя.
Проклянет? Скажет, что ненавидит? Снова потребует вернуть отца? Прочесть бы ее мысли, но клялся ведь этого не делать!
— Я люблю тебя. — Прохладная ладонь коснулась щеки. Я подался вперед. — Люблю, но… Знаешь, Эд, когда я впервые тебя увидела, испугалась. Потом испуг прошел. Пришло… понимание. Что ты — не человек и глупо ожидать человеческих поступков. Мне было тебя жаль. Видела, как тебе одиноко. Ты закрылся в клубе, зарылся в бумагах. Отгородился от мира. И развлекался тем, что играл чужими жизнями.
— Не играл, а предлагал пути. Лучшие, чем у них были, — впервые попытался оправдаться я.
— Мне не предложил.
— Предложил бы, если мог. Аля, милая, я бы все для тебя сделал. Но я — не бог. Я не умею создавать пути сам.
— Ты просто не хочешь.
Ну вот, снова. Да когда же она меня услышит? Аля, Алечка. Но я молчал. Когда я рядом с ней, слов всегда не хватает. И от этого еще больнее.