— Аля, ты должна понять… — Тим тоже отставил чашку и опустил голову. — Я люблю тебя. И все, что сделал, — только чтобы защитить. Ты не знаешь, с кем связалась. А я узнал.
— И с кем же?
Я постаралась пропустить мимо ушей его слова о любви.
— Твой Эд — не человек, как ты и говорила. Монстр, чудовище. Сущность из другого мира.
— Думаешь, я не знала?
Тим округлил глаза.
— Только есть одно «но», Тим. — Я смотрела на нас словно со стороны. — Я люблю Эда. Он для меня все. Да, я его оттолкнула. Глупая была, не поняла. Теперь понимаю. Но уже поздно. Хотя это не значит, что сдамся. Просто скажи, где взял кулон.
— Есть такое общество. «Кассиопея». Там встретил парня по имени Лесс. Он и дал кулон.
— Как ты вообще на них вышел?
— Не знаю, — пожал плечами Тим. — Словно кто-то подсказал. Знаешь, так бывает. Думаешь о чем-то, думаешь, а потом бац! — и вот он, ответ. А что случилось? Кулон подействовал?
Я встала и пошла к двери. Побоялась, что устрою безобразный скандал, вцеплюсь в лицо. Поведу себя как истеричка, которой стала в последнее время. Нет, ничего этого больше не будет. Никаких слез и истерик. Надо найти Эда, потому что… надо. Если для этого придется поехать в «Кассиопею» — поеду. Перевернуть мир — переверну. Стоп! «Кассиопея»! Не о ней ли говорил Ваня? Про общество на Краснофлотской, которое стремится уничтожить Эда? Надо их навестить. Но самой?
Как же не хватало Кира! С той минуты, как Эд исчез, я не могла его дозваться. И догадывалась почему. Нет Эда — нет контракта. А если нет контракта, Кир… Господи, не дай ему умереть!
Я знала, в какой больнице находится физическое тело друга. Сначала хотела позвонить, но потом поняла — надо ехать. Только решила начать с Тима, отложить неизбежность на потом. С Тимом все выяснила. И теперь поймала такси, чтобы добраться на другой конец города, в частную клинику. Которую, как догадывалась, оплатил Эд, потому что Кир успел профукать все, что можно.
Такси ехало невыносимо медленно. Или наоборот, слишком быстро. Я должна знать, что случилось с Киром. И не желаю этого знать. За окнами плыл город — серый, угрюмый, чужой. Где-то там рушились и создавались жизни. А я сидела здесь, в душном салоне, и боялась услышать, что мой единственный друг мертв. Больше чем друг. Брат. Человек, который разделил со мной весь ужас последних дней. Ему самому требовалась помощь и поддержка. Но вместо этого он постоянно поддерживал меня. Кир, братишка, родной. У него никого не осталось на этом свете, и он не жаловался. Нашел в себе силы жить.
Полчаса спустя я входила в больничный холл. Высади меня таксист где-то за городом — я бы не заметила, потому что думала только о Кире. А сейчас не замечала, как выглядит место, где оказалась. Подошла к дежурной в светло-голубом халатике.