— Вам удобно?
— Да, спасибо.
— Вы взяли все необходимое?
— Конечно, я ведь профессиональный фотограф, — небрежно бросила я.
— Такая молодая и уже профи. Завидую. Давно этим занимаетесь?
— С детства.
— А, тогда понятно. Кстати, нам бы хотелось иметь несколько снимков в черно-белом исполнении. Сами понимаете, похороны, все в трауре, в печали… Вы взяли черно-белую пленку?
Вот что значит профессионализм! Даже в мелочах. Если бы не Шура, который настоял на том, чтобы я на всякий случай взяла и черно-белую, потому как никогда не знаешь, как жизнь повернется, я бы сама ни за что не догадалась и сейчас бы выглядела полной дурой. Но теперь я смогла позволить себе бросить на молодого мерзавца уничижительный взгляд и процедить:
— Естественно.
— Ах, простите, вы же профи, — стушевался тот. — Знаете, я в детстве тоже мечтал стать фотографом…
«А стал головорезом», — мысленно продолжила я его фразу.
— …но жизнь диктует свои правила, и мне пришлось заняться карате, чтобы выжить. Не в том смысле, конечно, чтобы защищать себя от хулиганов на улице, а чтобы найти приличную работу. У меня сейчас черный пояс, между прочим. Вам никогда не хотелось заниматься восточными единоборствами?
— Нет, я предпочитаю умственную деятельность, связанную с творчеством. Драки — это не мой стиль жизни.
— А зря. Если хотите, мы могли бы как-нибудь встретиться, я бы сводил вас на тренировку. Там бы вы поняли, что карате — это не драка, а красота, боевое искусство.
Что-то он больно болтлив, этот уголовник, подумала я с удивлением. Или зубы мне: заговаривает? Я посмотрела в окно. Мы ехали уже по Садовому кольцу. Никто не пытался завязать мне глаза или ударить по голове тяжелым предметом — все было тихо и спокойно, как будто мы действительно ехали на настоящие похороны. Впрочем, могло так статься, что они просто-напросто не собираются выпускать меня оттуда живой, поэтому и не боятся, что я запомню дорогу. Парень тем временем продолжал болтать:
— Я начинал с простого охранника в казино, а теперь работаю заместителем начальника службы безопасности крупной фирмы. Мне доверяют, меня ценят, меня уважают подчиненные и боятся враги — что еще нужно для счастья? Или я не прав? — Он пытливо посмотрел мне в глаза.
— Нет, вы тысячу раз правы, — успокоила я его. — Просто каждому свое, вот и все.
— Полностью согласен. Вы живете с родителями?
— Да, с папой и мамой. Они у меня оба дипломаты, правда, работают в разных странах, но это им не мешает любить друг друга.
— Вы их, наверное, тоже очень любите? — Он улыбнулся.
— Люблю.
— Я смотрю, у вас нет обручального кольца, вы не замужем?