— Ну зачем же самой все это тащить? — запротестовал Миша. — Я договорился со своими знакомыми, они согласны подкинуть вас до дома, тем более что им это дороге. Давайте сейчас перенесем ваши вещи туда, и не будет никаких проблем.
Немного поразмыслив, я согласилась. В конце концов, почему я должна тащить всю эту тяжесть на своем горбу? Они заказывали музыку, так пусть и платят. Кстати, нужно не забыть еще деньги забрать. Миша сам взял и штатив, и кофр и быстро пошел впереди меня, ловко лавируя между припаркованными легковушками, в самый конец стоянки. Обогнув автобус, мы увидели темно-зеленый «БМВ» с сидящими в нем тремя мужчинами: двое спереди и один сзади. Все они были в темных костюмах, примерно одного возраста, лет по тридцать пять, и все коротко стрижены. Комплекция у всех троих была довольно внушительной.
— Вот эти люди вас подвезут, — улыбаясь, сказал Миша и подошел к багажнику. — Вы садитесь, я все сам загружу.
— А деньги? — напомнила я.
— Ах да, деньги, — засуетился он, шаря свободной рукой во внутреннем кармане пиджака, — забыл совсем, черт побери. Сейчас, сейчас, одну секунду…
Вытащив из кармана пухлый бумажник, он разложил его на крышке багажника и начал вытаскивать стодолларовые купюры. Отсчитав пять штук, сложил бумажник, сунул в карман, а деньги протянул мне со словами:
— Вот, пожалуйста, возьмите. Спасибо вам огромное.
— Не за что. Обращайтесь еще, если нужно.
— Непременно.
Взяв деньги, я нарочито старательно пересчитала их, спрятала в карман брюк и открыла заднюю дверцу. Сидящий там человек подвинулся, и я уселась.
— Желаю вам удачи, — с теплой улыбкой проговорил Миша, закрывая за мной дверцу. — Уверен, у вас будет очень интересная и счастливая жизнь.
— Не сомневаюсь, — буркнула я, и машина тронулась.
Уже когда мы выезжали со стоянки, я случайно посмотрела в окно и вдруг снова увидела Мишу. Он стоял между машин рядом с Лысым. Тот сосредоточенно отсчитывал ему из толстой пачки деньги. Лицо молодого подонка при этом было таким счастливым, словно его пригласили на новогоднюю елку и Дед Мороз дарил ему подарки. Это было последнее, что я увидела, ибо в следующий момент мне в затылок на полном ходу врезался многотонный локомотив, в голове все вспыхнуло яркими искрами, а затем погасло…
Очнувшись, я обнаружила себя лежащей на диване со связанными за спиной руками, заклеенным скотчем ртом и совершенно голой. Потолки в комнате были высокими, на полу блестел паркет.
Рядом с диваном у стены стоял трехстворчатый бельевой шкаф, к подоконнику был придвинут письменный стол с тумбой, на нем лежала моя одежда. На полу валялись мой кофр и штатив. Из-за двери доносились приглушенные голоса и музыка. Первой моей мыслью, которая родилась в разламывающейся от боли голове, было развязаться и немедленно выбираться отсюда, пока не произошло еще что-нибудь похуже. Я даже начала разрезать ногтями веревки на запястьях. Но потом подумала: ну и что будет, если я сейчас уйду? Ну узнаю я адрес этой квартиры, ну, допустим, всех бандитов арестуют, а что дальше? У нас есть только показания Шуры, но тот сам вроде как соучастник и ему в милиции не очень-то поверят, а значит, бандитов очень быстро отпустят, они сменят квартиру и продолжат заниматься тем же самым… А для нас самое главное — узнать, чем именно они занимаются, чтобы прервать эту бесконечную цепочку издевательств над фотографами и несчастными девушками, которых наверняка привезли сюда с таким же «комфортом», как и меня. Спрашивается: зачем? Чтобы выяснить это, мне нужно было, пересилив себя, пройти первую, уже известную нам со слов Шуры, стадию унижений и посмотреть, что происходит с девушками после того, как их сфотографируют. Придя к такому не очень-то приятному для себя решению, я немного успокоилась.