Мы сидели с Шурой тише воды ниже травы и испуганно вжимали головы в плечи. А громогласный Родион, размахивая руками и сотрясая воздух хриплыми криками, уже бегал вокруг стола и все пытался убедить самого себя в том, что с этим делом нужно завязывать и переходить на обслуживание прачечных и химчисток, где часто воруют белье и одежду. Это и спокойнее, и деньги стабильные, пусть и маленькие. Но постепенно его пыл угасал, аргументы становились все менее убедительными, вращение вокруг стола замедлилось, громкость голоса уменьшилась, и наконец он окончательно осип и сел на свое место. Гроза прошла. Налив себе еще рюмку, он махнул ее без закуски, даже не поморщившись, и, посмотрев на меня, прохрипел:
— Рассказывай дальше.
Мы с Шурой облегченно выдохнули и на радостях тоже пропустили по рюмочке.
— Я фотографировала всех, кто был на похоронах. Видела там и Лысого. Зачем им понадобилась такая съемка — ума не приложу.
— Может, чтобы понять, кто искренне переживает, а кто лишь притворяется? — предположил Шура, уминая шпроты из банки. — Узнать, кто враг, а кто нет.
— Ерунда, — поморщился босс. — Скорее всего они кого-то ищут. Но это Бог с ним, для нас не это сейчас главное. Что было дальше, Мария?
— Дальше мы вышли с Мишей с кладбища, он посадил меня в машину, а сам на минутку отлучился. Как выяснилось позже, за эту минутку он успел меня продать Лысому со всеми потрохами, включая камеру и штатив…
— Вот гад какой! — покачал головой Шура. — А вроде с виду такой вежливый, обходительный.
— Душа у него черная, — проскрежетал зубами Родион.
— Затем он вернулся, — заговорила я снова, — и предложил мне, под пустым предлогом, пересесть в другую машину. Понятно, я ни ухом ни рылом, как последняя идиотка, взяла аппаратуру и поперлась прямо зверю в пасть, то бишь в зеленый «БМВ», где сидели люди Лысого. Но я-то об этом не знала! — воскликнула я, словно оправдываясь. — Чего вы на меня так смотрите? Я ж не нарочно…
— Продолжай, — просипел босс.
— Ну села я, — продолжала я уныло, — мы поехали. Я еще успела увидеть Мишу, когда тот от Лысого деньги получал, и еще подумала: «Вот ведь сволочь какая!» А потом мне врезали чем-то по затылку, и я отключилась. Очнулась уже в притоне Лысого.
— Чисто работают, — уважительно пробормотал босс.
— Не то слово, — поддержал его фотограф. — По себе знаю.
— Ну а потом все было точно так, как рассказывал Шура. — Я печально вздохнула. — Только мне пришлось находиться по другую сторону объектива. Они меня раздели, связали, заткнули рот, и Лысый, пообещав отправить мои глаза по почте моим родителям, убедил меня немного попозировать перед камерой… Не знаю, правда, как они узнают адрес моих родителей…