— Зачем же тогда к нам в машину полез? — ехидно спросил бандит. — А может, тебе свидетели как раз и ни к чему, а?
— Да ты что говоришь такое? — Голос Пронина задрожал от страха. — Просто от волнения, говорю же… Все из головы вылетело… Ой, вспомнил я эту бабу! — вдруг с наигранной веселостью вскрикнул он. — Вспомнил, где ее видел!
— Да что ты? — весело удивился Бегемот. — Ну и где же?
— Так мы ж ее сегодня утром с Семеновым арестовали! На Кастанаевской! Она какого-то хмыря замочила! А потом из нашей ментовки сбежала! Прямо в наручниках, ей-Богу, не вру! Ее теперь везде ищут…
— Ты уверен, что это она? — посерьезнел Бегемот.
— Да что ж я, слепой, что ли, — обиделся сержант. — Конечно, она. Только одежда на ней другая. Замочили, значит, ее? Ну и поделом ей, сучке… Она на нас начальнику такое понаклепала, что тот полдня потом вставлял по самые уши, представляете? Кстати, а почему это она в вашей машине оказалась? — заволновался он. — Ее ведь милиция разыскивает, а? И потом, куда мы едем, ребят? Больница в другой стороне совсем…
— Ладно, отдыхай, парень…
Раздался знакомый плевок из глушителя, затем тут же еще два, и Пронин упал на своего друга Семенова, отчего моя рука едва совсем не переломилась в локте. И еще мне стало страшно. Впервые за все время знакомства с этими людьми. Только теперь до меня дошло, что это холодные, расчетливые убийцы, а не просто какие-нибудь бандиты, промышляющие грабежами или взломами. И если до этого я была почти на сто процентов уверена, что сумею сбежать от них, то теперь эта уверенность стала быстро улетучиваться…
— Ох, не люблю ментов, — вздохнул Бегемот. — А гнилых ментов и подавно.
— А с раненым че делать будем? — спросил Ушастый. — Может, и его пришить?
— Да пришил уже. Ты давай погоняй быстрей, а то так и до ночи не доберемся.
— Так уже ночь почти! — хохотнул Ушастый. — Ничего, Бегемот, нам главное — долю свою получить. Весь день, почитай, пахали как проклятые…
— Какую долю, идиот? — тоскливо протянул тот. — Дела-то мы не сделали. Тех двоих, которых должны были убрать, не убрали…
— Погоди, — заволновался тот. — Как не убрали? А это что за баба?
— Понятия не имею, но не та. Нам, главное, очкарика нужно было убрать, а он сбежал. — Бегемот с досадой сплюнул. — Кролик его сегодня давил — не задавил, мы травили — не отравили. Живучий гад…
— Ну и дела-а, — прохныкал Ушастый. — Что ж мы день впустую потратили? И братки наши зря полегли, так, что ль, получается?
— Получается, что так… Эта стерлядь, что сзади валяется, их всех и положила. И я буду не я, если она об этом не пожалеет.