. Он тонул в густом тумане, откуда она едва могла различить сцену, которая разыгрывалась в ее собственном жилище: противостояние двух вконец растерявшихся созданий, которым больше нечего друг другу сказать.
— Бетти, умоляю тебя…
Она сделала усилие, чтобы сосредоточиться.
— Ты не отдаешь себе отчета! Кто тебе сказал, что прямо сейчас за домом не следят?
— Мы не делаем ничего плохого. У тебя все равно есть право принимать гостей.
— У меня больше нет никаких прав. Отныне моя жизнь больше не принадлежит мне.
— Во сколько встреча?
Она посмотрела на каминные часы, стрелки которых начали обратный отсчет.
— Через полтора часа… на самом деле чуть раньше. Уходи, мне нужно подготовиться.
— Я не хочу тебя оставлять, не теперь. Позволь мне остаться. Я могу тебя сопроводить, поддержать…
Элизабет теряла всякое терпение: она сделала над собой усилие, чтобы не уступить гневу.
— Ты слышишь, что я тебе говорю? Я иду не на вечеринку или благотворительный бал! Это агент ФБР, господи боже ты мой! Человек, который может разрушить мою жизнь, когда ему это заблагорассудится.
Повисло молчание.
Лора медленно приблизилась к Элизабет, пока их тела не соприкоснулись, а затем поцеловала ее в губы.
— Не делай этого, пожалуйста.
— Ты нужна мне, Бетти. Я люблю тебя, как никого никогда не любила. И ты ничего здесь не можешь изменить…
Вот уже полчаса я сидел за рулем своего «Астон Мартина» на Малхолланд-драйв в пятидесяти метрах от дома Лоры Гамильтон. Мои глаза не отрывались от помпезного фасада из красного кирпича на другой стороне улицы. Я был в ступоре, в то же время зная, что, если вот так прятаться в машине, здесь чересчур усердный сосед запросто может вызвать полицию.
Весь остаток ночи я прокрутился с боку на бок; в голове у меня царила полнейшая неразбериха, я совершенно не представлял себе, что теперь делать. К шести утра, когда Эбби еще спала, я вышел из комнаты и покинул город, направившись вдоль побережья по дороге, ведущей в Окснард. На столе в гостиной я оставил лишь короткое послание: «Извини, я должен уехать. Надо сделать кое-что важное. Вернусь так быстро, как только смогу». Проехав Малибу, я припарковался в окрестностях Пойнт-Дум, а затем по мостику прошел к маленькому ручью. Только что начало вставать солнце. В это время здесь никого не было, кроме мужчины, прогуливающего старого лабрадора, напомнившего мне собаку Харриса. Поравнявшись, мы обменялись приветственными жестами. Океан и прибрежные скалы были восхитительны. Измотанный бессонной ночью, я прошел берегом; в голове не было ни единой мысли.