Только что он видел себя во сне Амираном, прикованным к скале, а сейчас уже превратился в младенца, прильнувшего к материнской груди. Молоко матери приятным теплом наполняет тело. Ничего не существует для него, кроме груди. Да он и сам превратился как бы в часть её, и пьянящая влага дурманом переходит из одной плоти в другую.
Мать внезапно пошевелилась.
Маленькому Цотнэ почудилось, что содрогнулась земля. Он проснулся.
Светало.
Мальчик встрепенулся, как птичка, наспех оделся и вылетел из комнаты. Ему хотелось скорее увидеть настоятеля дворцовой церкви.
Пастырь Ивлиан вставал с петухами и каждое утро, по его словам, видел, как, шелестя крыльями, направляется орёл к дальним вершинам Кавкасиони терзать прикованного к скале Амирана.
Вот уж несколько лет пастырь Ивлиан увлечённо рассказывает своему ученику, княжичу Цотнэ, о благородстве и человеколюбии прикованного к скале героя и о том, как его нескончаемые мучения оборачиваются блаженством.
— Величайшее счастье, когда горечь страдания превращается в наслаждение, — учит Ивлиан. — Но это происходит тогда, когда человек привыкает к боли и глубоко проникается сознанием, что страдает он для блага родины, ради счастья всего человеческого рода.
Боги обрекли Амирана на мучение только за то, что он принёс людям огонь и тем самым всех их чуть было не сравнял с богами.
У каждого человека должен быть свой орёл, терзающий его сердце. Этот орёл — забота о родине, о народе. Тот, кого не тревожат эти раздумья, не достоин называться человеком.
Так неоднократно говорил своему ученику мудрец Ивлиан. Но тотчас он вспоминал о возрасте Цотнэ и прерывал свои глубокомысленные размышления.
— Несозревшему разуму отрока не понять всего этого, — как бы извиняясь, говорил пастырь. — Но только знай, что и Христос и Амиран терпели муки ради людей. Ты должен последовать их примеру. Ты должен ради своей страны стать самоотверженным и даже сложить голову, если господь сочтёт тебя достойным. Если это произойдёт, то орёл прилетит и к тебе, чтобы терзать, но ты испытаешь блаженство, недоступное для других. Я, княжич, этого не смог, но ты должен, ты обязан стать героем ради родины, ради людей и веры.
По-разному рассказывал пастырь об Амиране наследнику правителя Одиши.
— Видишь вон ту двуглавую вершину? — спрашивал Ивлиан, приставляя одну руку к глазам, а другою указывая на вершину Кавкасиони.
— Вижу, учитель, — кивал годовой Цотнэ и тоже глядел на раздвоенную снежную вершину.
— Говорят, боги приковали Амирана к этой горе. Говорят и такое, что сначала приковали его к железному колу, потом прикрыли сверху горой. Это место недалеко отсюда, Зовётся оно Абрскиловой пещерой. Ещё и теперь некоторые уверяют, что Амиран прикован к железному колу как раз в этой пещере.