– Вы не вовремя, я работаю!
– Я, представьте, тоже. Если не можете сейчас, утром вас доставят в управление для допроса.
– Вы не имеете права!
Ева улыбнулась.
– На что спорим?
За дверью что-то недовольно прошипели. Лязгнули замки.
На фото в документах Ангелла получалась лучше, чем в жизни. Каштановые волосы были убраны назад, открывая продолговатое, почти лошадиное лицо. Явно не жалует косметику, предпочитая спускать деньги на кое-что другое.
Ева унюхала «зонер» и отметила характерный тусклый взгляд узких голубых глаз.
– Вы превышаете полномочия!
– Жалуйтесь. Тогда мне не придется умалчивать о запахе запрещенных препаратов и дымке «зонера». Или же вы меня впустите, мы побеседуем, и обе займемся своими делами.
– Я дома и имею право делать что хочу!
– Нет, запрещено – значит, запрещено везде. – Расставив ноги, Ева с холодным презрением смотрела в стекленеющие глаза. – Пойдете на принцип, миз Дентон?
– Черт с вами… Только имейте в виду, я запомнила ваше имя и номер жетона.
– А я – ваше нежелание сотрудничать.
Гостиная свидетельствовала о маниакальном стремлении к порядку: все строго на своих местах, минималистский дизайн, никаких фотографий, цветов или комнатных растений. Одинокий темно-серый диван перед стенным экраном. Одинокое кресло того же цвета под напольной лампой.
Ангелла – мысленно Ева теперь называла ее только так – не предложила сесть. Ева тоже не попросила.
– Вы были знакомы с Дорианом Купером и ссорились с ним в клубе «После полуночи».
– Да, я знала Дориана. Сегодня услышала про убийство. Огромная потеря для оперы, но ко мне не имеет никакого отношения.
– Вы очень на него разозлились.
– Точнее, почувствовала отвращение, что человек его таланта разменивается на низкопробную музычку.
– Больше он в этом не провинится.
– Да, и не восхитит своим мастерством и глубиной ценителей настоящего искусства.
– Давайте к конкретике. Где вы были в воскресенье вечером между одиннадцатью и часом ночи?
– Дома. К одиннадцати, наверно, уже спала.
– Одна?
– Моя личная жизнь вас…
– Одна? – повторила Ева железобетонным тоном.
– Да. Во второй половине дня сходила на музыкальный вечер и к шести вернулась. Поужинала и работала до десяти. Нет, серьезно! Вы спятили, если думаете, что я причастна к смерти Дориана!
– Вчера вечером между десятью и часом?
– На репетиции «Богемы» в Джульярде. С семи до начала одиннадцатого. Потом пошла с двумя коллегами выпить и обсудить постановку. Сидели за полночь, вместе взяли такси, и я приехала домой.
– Имена.
– Вы меня оскорбляете!
– Да, и это тоже запомните. Имена!
Элла с гордо поднятой головой отбарабанила фамилии.