— Алле. Кто это? Алле.
— Добрый вечер Федор Самсонович. Как ваше драгоценное здоровье?
— Здоров, хвала ангелу-хранителю. Лидуша, ты?
— Я, кто же еще. Федор Самсонович, я к вам на днях покупателя привезу.
Старик сразу оживился.
— Славно, Лидуша, славно. А то я уже соскучился. Квартирку-то подготовить?
— Да не стоит суетиться. Пусть все остается как есть. Главное, себя подготовьте. До встречи, Федор Самсонович.
— До встречи, драгоценная ты моя.
«Да уж, драгоценная!» — покачала она головой и набрала второй номер, заветный.
— Юра, привет. Не разбудила?
— Смеешься? Со службы только пришел.
— Я без дела не звоню. Есть клиент на «кутузовскую». Работаем по старой схеме.
— Я понял, — сказал он сдержанно. — Всех предупрежу. Кто он?
Лидия с усмешкой вспомнила клиента в канареечном пиджаке:
— Провинциал, по виду бандит. Много понтов, мало мозгов. Со своим адвокатом. Жена — певичка из тамошнего кабака.
— Красивая?
— Бабник ты, Юра, — ласково сказала она. — Женщины тебя и погубят.
Он рассмеялся:
— Ты-то не погубила. Напротив, озолотила.
— Я не женщина, я риэлтор.
— А жаль. Ладно, на связи.
И он дал отбой.
«С этим тоже надо что-то делать, — невольно вздохнула она. — С его любвеобильностью».
Это была ее «крыша», и Лидия ею особенно дорожила. Она посмотрела на часы и подумала, что племянница, должно быть, уже спит. Проблем накопилось много, и все их надо было решать. Но Бестужева привыкла к такому графику. Это Москва, не Грачи. Здесь постоянно надо быть в тонусе, потому что никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. Терять не хочется, а найти желательно клад, да чтобы золото в нем никогда не кончалось. Этакий бездонный сундук, который открывается по первому твоему требованию и где лежат виллы, яхты, приглашения на гламурные пати, ювелирные украшения от Тиффани и Картье, хорошо бы, и вечная молодость там лежала, но это вопрос больше к пластическим хирургам. Который Лидия еще не задавала. А пора.
Она опять со вздохом вспомнила племянницу. Теперь уже зависти. Глупышка. Ей двадцать лет, и она не знает цену ни этому, ни чему-либо вообще. Так и разбазарит свое сокровище, а самое ценное вручит какому-нибудь подлецу, и будет потом лить слезы, как сестра Марья. Хотя нет. Марья не плачет. Она несгибаемая. Молча ждет своего часа.
Мне отмщение…
«Ты скоро уберешься отсюда обратно в свои Грачи», — зло подумала Бестужева о Сашеньке и решительно зашагала к подъехавшему такси.
IV
— Вот здесь ты будешь жить. Осматривайся. Обживайся. Вот ключи.
Сашенька сжала в потной от страха руке ключи и с тоской посмотрела на выцветшие обои. Мебель убитая, диван вот-вот развалится, шкаф весь в царапинах и сколах, раковина на кухне ржавая, а в санузел страшно даже зайти. Разумеется, он был совместный, потому что сама квартирка крохотная. До Москвы — час езды на пригородной электричке.