– А мне вот придется прыгнуть, – сказал Нестор и вздохнул.
– Есть люди, которые вообще боятся ездить в метро, так они и не ездят, – заметила Лиля.
– Это не страх, – солгал Нестор. – Человек должен ограничивать себя, чтобы оставаться человеком. Иногда его ограничивают культурные нормы или правила, которым он добровольно подчиняется, а иногда, – Нестор вдруг понял, что произносит чужие слова, словно не он сам говорит, а человек в шляпе, невидимо вставший за плечами, – иногда он по собственной воле накладывает на себя добровольные ограничения. Потому что если нет ограничений, которые человек так или иначе, но в любом случае добровольно, берет на себя, то значит все дозволено, правда?
– А по-моему, ты просто боишься, – сказала Лиля. – И тогда непонятно, зачем ты вообще встал на этот эскалатор. А если уж встал, то надо идти до конца. Может быть, в этом заключается долг и сермяжная правда. – Она улыбнулась, чуть раздвинув губы, и Нестор понял, что именно так мог бы улыбаться человек в шляпе, хотя и не помнил, как именно тот улыбается. Значит, она тоже произносила чужие слова, оно и похоже было.
– Но человек, по своей воле принимающий на себя ограничения, точно так же по своей воле может их и нарушить, – сказал Нестор (и это снова был человек в шляпе, который то за одной спиной стоял, то за другой, словно играя в прятки). – Наличие запрета предполагает возможность его нарушения, и человек перестал бы быть человеком, если бы время от времени не нарушал установленные запреты. И, в конечном счете, это всегда вопрос его свободного выбора – нарушить или не нарушить. Начиная еще от библейской истории с яблоком. И вот, – Нестор с облегчением почувствовал, что человек, стоявший за спиной, исчез, – не махнуть ли нам через эту, как ее называют, балюстраду. И вместе поедем вверх.
– Это будет как побег вдвоем, – засмеялась Лиля.
Это был ее собственный смех, без чуждой примеси. Нестор обрадовался ему, как радуются неожиданной встрече, или как что-то упало с плеч. Обрадованный, он забыл, какой убедительный довод у него был наготове – может, не у него, а у человека в шляпе, из-за спины диктующего слова, но довод, он помнил, имелся, и самый убедительный.
– У меня появилось предчувствие, – сказал Нестор. Это было не то, что он собирался сказать, но хоть что-то. – Знаешь историю Титаника. Там было предчувствие у некоторых пассажиров, и они сдавали билеты. А другие – опаздывали к отплытию, как бы случайно. А некоторые матросы увольнялись. А еще, ты знаешь, были даже такие, кто уже после того, как корабль отчалил, бросались в воду и плыли к берегу, как тонущие крысы.