Питер был. Питера не стало. Как придать форму этому переходу, смещению, этой громадной перемене? Во внезапно пустой палате он попытался поговорить с каким-либо духом, что витал там — вероятно, напуганный, — но оказалось, что не найти правильных слов, не сделать необходимого жеста, и Дэвид сказал наконец беспомощно: «Хочу какой-нибудь благодати».
В последующие горестные недели Войнарович ездил в Бронксский зоопарк и снимал там белух в их аквариумах. Когда приехал впервые, стеклянный ящик стоял порожним — его чистили. Этот знак отсутствия был чересчур. Дэвид тут же сел в машину и укатил, вернулся позднее и запечатлел желанный образ: киты кружат и скользят по кругу, свет падает сквозь воду зернами и снопами.
Позднее он задумал снять фильм в память о Худжаре, но так его и не доделал; Войнарович перемежал материал с китами и отснятое мертвое тело Питера на больничной койке. Я смотрела его на экране библиотеки Фейлза, и слезы струились у меня по лицу. Нежно, скорбно скользила камера по открытым глазам и рту Питера, по его костлявым изящным рукам и стопам, по больничному браслету, обернутому вокруг его тощего запястья. А следом — белые птицы у моста, луна за облаками, стая чего-то белого очень быстро проносится во тьме. Фрагмент завершался воплощением грезы: мужчину без рубашки передают вдоль строя мужчин без рубашек, его сонное тело мягко переходит из одной пары рук в другие, такие же нежные. Питера держит все сообщество, передает его в другой мир. Дэвид обрывает этот эпизод кадрами ленты выдачи багажа — вновь движение, но теперь уже за пределами человеческого.
Кончина Питера — одна из тысяч в матрице смерти, одна из тысяч утрат. Нет смысла рассматривать ее в отдельности. Речь не об отдельных людях — целое сообщество оказалось под ударом, стало мишенью для апокалипсиса, которого никто снаружи словно бы и не заметил, если не считать демонизации умиравших. Клаус Номи, да, но еще и музыкант-композитор Артур Расселл, художник Кит Хэринг, актриса и писательница Куки Мюллер, художник перформанса Этил Айклбёргер, художник и писатель Джо Брэйнерд, режиссер Джек Смит, фотограф Роберт Мэпплторп, художник Феликс Гонзалес-Торрес[131] — и еще тысячи других, все безвременно ушедшие. «Начало конца света» — так назвала это время Сара Шулман в первой же фразе своего романа о СПИДе «Люди в беде» (1990). Неудивительно, что Дэвид пишет, как переполняла его ярость — словно налитое кровью яйцо, — и он грезил вырасти до сверхчеловеческих размеров и отомстить всем людям, считавшим его жизнь и жизни всех, кого он любил, бросовыми.