— Возможно, эти демоны этого и хотят?
— Ты же слышала, злые духи пожирают жертв изнутри. Им крайне невыгодно, чтоб кто-то покинул этот дом. Иначе они останутся без пищи. Нужно уезжать, пока не поздно.
Детский смех раздался со второго этажа. Звон бубенцов неваляшки и смех… Смех Ильи. Олеся встала, стул с грохотом упал на пол, вмиг оборвав веселье на втором этаже. Наташа бросила осуждающий взгляд на сестру, поднялась и медленно пошла к двери. Когда вновь раздался звон бубенцов и смех малыша, она улыбнулась.
— Илюша.
— Не думаешь ли ты… — начала Олеся, но Наташа уже вышла из кухни. — Не думаешь ли ты, что это твой сын? — все-таки задала свой вопрос Олеся, но уже только себе.
* * *
Наташа взбежала по лестнице и замерла. В конце коридора, под окном, сидел мальчик. Совсем ей не знакомый. Возможно, это был тот самый босоногий, который забрел к ним в первый день. Она сомневалась, но…
В его руках была неваляшка, но не та, которую раздавил Костя. На этой не было никаких повреждений, и звон бубенцов был чистый, будто полые шарики находились не внутри краснопузой погремушки, а в упряжи тройки. Еще вчера она могла сделать что угодно — накормить и отвести домой, выгнать взашей в конце концов. Но после всего того, что произошло за последние сутки, она боялась даже насекомых в этом доме.
— Мама.
Наташа быстро пришла в чувство. Мальчик был другой, вот только голос принадлежал Илье. Много она знала людей с похожими голосами? Да и могла ли она вспомнить голос сына спустя год? И пусть она не могла припомнить ни одного случая схожести голосов, за исключением пародистов, голос был сына — она узнала бы его из миллиона даже спустя полвека.
— Мама, не уходи, пожалуйста. Мамочка, я люблю тебя.
Наташа заплакала и повернулась к ребенку. Под окном покачивалась неваляшка, мальчик исчез. Наташа шагнула к игрушке, и та замерла, в последний раз звякнув бубенцами, будто ее остановили невидимой рукой.
— Мамочка? Почему ты не идешь ко мне?
Наташа завертела головой, не понимая, откуда раздается голос. То он слышался из их с Костей спальни, то с первого этажа, то с чердака, а один раз ей показалось даже, что она слышит его с улицы, со двора.
— Мамочка, ну иди же. Мне страшно здесь одному.
Теперь она точно слышала, что мальчишка на чердаке. В подтверждение ее догадкам люк чердака отодвинулся на пару сантиметров, чтобы она смогла подцепить его и открыть. Но она не спешила.
— Мамочка! Скорее, они хотят меня съесть!
Крышка люка задрожала и отлетела, открывая проход. По чердаку кто-то пробежал, и все стихло. Наташа больше не раздумывала. Пошла в спальню, вернулась со стулом и поставила его под черным прямоугольником в потолке. Встала на стул и, заглянув в проем, посмотрела в обе стороны. Если там кто-то и был, то черные тени надежно его прятали.