Рядом над ухом слева что-то монотонно пикало, как часы, вслух отсчитывающие секунды.
Постепенно гул превратился в несвязное бормотание.
«Где я?»
Мысль шлепнулась в разбухший мозг, словно ледяная капля на разгоряченно-обветренные губы, которые давно позабыли живительный вкус влаги. Между тем во рту торчало что-то твердое, больно упираясь в нёбо.
«ГДЕ???»
Веки приоткрылись и тут же снова опустились, как шторки, — ослепительно-белый свет ланцетом впился в воспаленные глазницы.
«Очень светло, — определил Евгений, пытаясь держать себя в руках. — Значит, я в больнице?»
Золотарев попытался вытащить странный предмет изо рта, но не смог поднять руку. Он хотел приподняться и сесть, но его странно потяжелевшее и обмякшее тело не шелохнулось даже на миллиметр.
Абсолютная беспомощность и неподвижность.
Он лежал, как гниющее бревно в лесу, обрастая мхом и вонючей плесенью.
Холодея, Евгений решился снова приоткрыть глаза. В этот раз свет не так сильно резал глаза, и он несколько раз поморгал.
Между тем невнятное бормотание медленно обрастало буквами, слогами и словами, разделяясь паузами, в итоге трансформируясь во вполне понимаемую человеческую речь.
Говорили двое — мужчина и женщина.
— …уже вам говорила, попал в аварию, — она рассказывала торопливо и слегка запинаясь, словно боялась, что правдивость ее слов вызовет сомнения. — Сбила машина на остановке. Водитель вылетел через лобовое стекло, его буквально разорвало на две части… его спутница была пристегнута… Осталась жива, почти не пострадала. Этот — единственный, представляющий для вас интерес. Да и то, можно сказать, парня вытащили с того света.
«Кого, меня?»
Евгений был сбит с толку. Какой парень? Он, конечно, неплохо сохранился для своих сорока девяти, но уж парнем его точно не назовешь!
Он хотел что-то сказать, дать о себе знать, наконец, чтобы на него все же обратили внимание, но изо рта вырвался лишь жалкий писк. В глотке слякотно хлюпала горькая слюна, будто бы он пил всю ночь напролет.
«Эта трубка означает только одно — я подключен к аппарату искусственной вентиляции легких!»
Женщина умолкла, и Евгений с надеждой подумал, что теперь-то они уж точно смотрят на него.
— Он нас слышит? — полюбопытствовал мужчина. Голос у него был уверенный и властный, и Золотарев вдруг подумал, что он кажется ему странно знакомым.
«Не только. Женский голос я тоже где-то слышал», — растерянно подумал Евгений.
— Может быть, — сказала она.
— Мне показалось, он хотел что-то сказать.
«Этот голос…»
Лицо Евгения исказилось в гримасе.
Этот голос звучал как его собственный.