— Нет, сэр.
Речь шла об очень важном деле... источник в иранской армии, тайно ненавидящий новую власть религиозных фанатиков, переживший чистки и сохранивший связи с остатками американской разведсети — сообщал, что его командир — имеет тайные контакты с представителями советской армии и разведки. Это могло ничего не значить, а могло значить многое. Особенно учитывая то, что аятолла Хомейни был либо при смерти, либо уже умер в своем доме в Куме. Но с советской стороны — информация не подтвердилась, потому что сеть ЦРУ в СССР была полностью разгромлена, приходилось довольствоваться огрызками от англичан и как ни странно — турков. Так что информацию — можно списывать как неподтвержденную.
— Установили связь с Аравией?
— Да, сэр. Нам удалось выйти на связь с Авратакисом. Он сидит недалеко от саудовско-иракской границы.
— И?
— Он сообщил, что у него нет прямой связи с агентом.
— Вот же... черт. Как он тогда работает с ним?
— Через шведское посольство. Там связник. Он в прямом контакте с агентом.
— Мы можем передать сигнал на отмену операции?
— Да, сэр, но это потребует времени.
— Сколько?
— Предположительно, неделю.
— Это неприемлемо. У нас нет столько времени.
— Сэр, никак иначе не получится. Прямой связи с Багдадом у нас нет.
Гейтс взглянул на часы
— Мне нужно ехать. Продумайте все возможные варианты.
Ирак, Багдад
12 января 1988 года
Пока американцы пытались лихорадочно осознать новую ситуацию, сложившуюся в Ираке — в советском посольстве тоже горел свет. Там — пытались понять, что вообще ко всем чертям происходит...
— Итак... — Бахметьев, резидент КГБ в Ираке постучал ручкой со стальным корпусом по стакану, отчего сидевший рядом невысокий, с монголоидными чертами лица офицер поморщился — Воробьев, доложите по Тикриту
— Товарищи...
— Без этого.
— Есть. Судя по данным перехватов — Саддам жив.
— Это третий раз... — сказал коротконогий, полноватый, похожий на казаха резидент ГРУ — третий раз...
— Четвертый.
— Вы о чем?
— Выставка...
— Мы так и не знаем, что там произошло.
— Там было покушение — упрямо повторил Бахметьев — у меня есть все основания это утверждать.
— Тогда чье?
— Может, здоровых элементов в партии. Может, очередное американское...
— И в чем оно заключалось?
— В том же, в чем и все остальные — в провале.
— Это ты на коллегии объяснишь...
— Абай, хватит, а! Подъебывать я и сам умею! — вскинулся резидент ГРУ, раздраженно смотря на прибывшего вечерним рейсом офицера. Это был Абай Абдылдаев, офицер оперативной группы Вымпел, командующий особым учебным центром, один из наиболее опытных в своем деле в СССР, зарекомендовавший себя в Афганистане. Проблема в том, что по национальности он был киргизом. А резидент ГРУ — казахом, для русских это ничего не значило, а вот в Средней Азии все отлично знали о напряженности между казахами и остальными народностями. У казахов было слишком много земли, в то время как другие республики страдали от перенаселения, и все помнили, как во времена Хрущева казахи насмерть встали, чтобы не допустить переселения соседей на свои земли или передачи некоторых хлопкосеющих районов Узбекской ССР. Но вражда шла с куда более давних времен, в лексиконе прописалось раздраженное: «Ты что, казах что ли?».