Потом — появились морские пехотинцы, они шли небольшой колонной на четырех новеньких армейских транспортерах Хамви, широченных и с пулеметами в люках — и сказали, что первые два борта сели в аэропорту, что аэропорт только обстреляли из минометов — и самое время уносить отсюда ноги, нахрен...
И вот тут — кое— что произошло.
Авратакис — перетащил последнюю коробку с документами — одну из последних, ноги у него ныли и руки тоже ныли, примерно так, как в детстве, когда он помогал отцу разгружать коробки со спиртным. Морские пехотинцы — помогали подняться в кузов даме из какой-то благотворительной организации, которая возомнила что немного американских продуктов, лекарств и добрая проповедь сделает местных плохишей немного лучше — а он уже собирался идти в посольство, как вдруг морской пехотинец заступил ему дорогу, а рядом с ним стоял Паттридж и ухмылялся как черт.
— Одну минутку, Гас...
Авратакис остановился
— Да?
— В отношении тебя есть отдельная директива — улыбаясь, как крокодил сообщил начальник станции
— Какая еще, нахрен, директива?
— То, что тебя отзывают в Лэнгли. Сейчас.
— Что?! Какого...
— И у меня есть четкий приказ друг. Посадить тебя в первый вылетающий отсюда самолет. По твоей воле — или против. Неважно.
Де Маранш. Сафари-Клуб. С..и.
Авратакис повернулся — ровно для того, чтобы увидеть стоящего за спиной и улыбающегося во весь рот Монте Мелтоняна. Отставного зеленого берета армянского происхождения. Он махнул рукой — и отправился обратно в посольство.
— Сукин ты сын, Паттридж... — сказал Гас Авратакис — сукин ты сын...
Поездку до аэропорта — он запомнил на всю оставшуюся жизнь...
Тут было небольшое расстояние, мили две, может, чуть больше — но черт его побери, если сейчас это были не самые опасные две мили на земле. Местные ломанулись к аэропорту, чтобы найти защиты у миротворцев, а отморозки — начали лупить по аэропорту из всего, из чего можно. Миротворцы, снятые с постов в городе — держали дорогу к аэропорту из центра города со стороны набережной и из центра города, потому что там были дипломатические представительства и пункты эвакуации для иностранных граждан. Точнее, они не столько держали дорогу, сколько не давали образоваться пробкам на ней. Около аэропорта — моментально, словно цыганский табор организовался лагерь беженцев там было хоть какое-то подобие безопасности. Если не было недолета мин...
Хаммер — этот самый транспортер — он очень широкий. В грузовиках — места не было, Гаса Авратакиса посадили один из Хаммеров, слева. Машина, несмотря на свои размеры — имела только четыре пассажирских сидения, на одном из них он и сидел — а между ними был трансмиссионный тоннель шириной в два фута, и на нем — топтался пулеметчик за М60. Они ехали по разбитой дороге, мимо блок-постов и бронированных машин ООН, перекрывших все улицы и проулки, мимо засевших за ними солдат, мимо домов, иногда полуразрушенных, иногда с отметинами от пуль и снарядов. Он видел то, что лучше бы не видел... например, он увидел, как какой-то солдат на перекрестке — просто оттолкнул молодую женщину, явно гражданскую и выстрелил в нее из автомата несколько раз. И это был солдат сил ООН, мать его! А что тогда делается в кварталах...