Это не Стокгольмский синдром. Больше нет. Не тогда, когда мне предоставлена свобода уйти и не возвращаться. У меня была возможность сбежать или пойти в полицию. У меня есть все видеозаписи того, что он сделал со мной. У меня более чем достаточно реальных, веских доказательств, чтобы засадить Джереми навсегда.
Больше это не слова вымогательницы против влиятельного бизнес-магната.
Но я, очевидно, не хочу этого. Я очевидно не хочу, чтобы Джереми ушел. Если бы я это сделала, это произошло бы сейчас.
Нет…я поворачиваю голову в сторону и смотрю в окно. Я не хочу, чтобы Джереми ушел. Я нахожу его увлекательным. Он самый интересный человек, которого я когда-либо встречала. Он разносторонняя личность, в нем сочетается так много конфликтующих личностей, и все они заключены в одну оболочку. Общим фактором, объединяющим их всех, являюсь…
Я.
Я нахожусь в центре всего этого. Не напыщенно или самонадеянно думать так. Независимо от того, кто такой Джереми, независимо от его мышления, его личная жизнь вращается вокруг меня. Он сделал это таким. Это реальность, которую он создал для себя, так же, как он создал Стоунхарт Индастриз.
Он сказал мне, что является человеком, который делает, потому что может. Эти слова застряли в моей голове. Они отражают его сущность.
Весь мир открыт для него. Это не ложная иллюзия, которую я поддерживала в колледже, когда нам снова и снова говорили, что мы покорим этот мир. Чтобы мы могли достичь всего, чего хотим, надо лишь набраться смелости протянуть руку и схватить это.
Пфф. Я смеюсь. Ложь. Мир — это ничто иное, как закрытые двери и мили, и мили волокиты для выпускника колледжа, независимо от того, из Лиги плюща ты или нет. Ты неопробован, когда молод. Неопытен. Ты доказываешь это только благодаря вере в «мы покорим этот мир».
Но Джереми является воплощением этих слов. Он имеет власть. Он богат. У него есть влияние, чтобы делать все, что он пожелает. И он предпочитает тратить все свое время на меня.
Это поразительно, даже умопомрачительно, что я могу так много значить для него. Я думала о его любви, о его признании в своих чувствах ко мне. Сначала я отвергла его, вероятно, из чувства самосохранения, но сейчас я не сомневаюсь в правдивости этих чувств и многом другом. Сначала они не имели для меня смысла. Я не позволяла им иметь смысл.
Теперь же всё наоборот. Он не идиот и не наивен. Он знает, что дал мне все инструменты, необходимые для его уничтожения. Уверена, у него есть меры на случай, если я попытаюсь, его влияние на моего отца, например, или на мать. Но, если бы я попробовала, я бы дала сдачи.