— Согласен! — Лу хлопнул ладонью по столу, от чего лежавшие на нём золотые монеты подпрыгнули и мелодично зазвенели. Золото всегда звенит мелодично, потому что оно — золото, и по-другому звенеть просто не может. — Не желаете написать закладную?
Я написал, хотя интуиция так и кричала в оба уха, чтобы я этого не делал. Лу Фриско быстро взял бумагу, перечитал её и протянул печальному человеку.
— Вы примите это, мистер Каллахен?
Человек в чёрном, пробежался глазами по бумаге, аккуратно сложил её и спрятал во внутренний карман сюртука. Потом бросил на стол пачку банкнот и сказал:
— Играйте, мистер Росс. Ваш залог принят.
Первым сдавал весельчак Джениш. Судя по его манипуляциям, он понятия не имел, как сдать карту снизу или придержать нужную, но всё же мне пришли две девятки. Я прикупил три карты, однако ничего хорошего они мне не принесли. Лу повысил ставку сразу на сто баксов, и я пасанул. Блефовать было рано, к тому же, по первой партии я понял, что все четверо играют против меня, и рисковать я не стал.
Я играл спокойно, как и учил меня Гойко Мюллер. За полчаса я проиграл около двухсот долларов, но паниковать не спешил. В следующий раз, когда настала моя очередь сдавать, я припрятал в рукав бубновую даму, пометил ногтём двух тузов и сдал себе три восьмёрки. Никто из моих противников рисковать тоже не спешил, поэтому я снял банк долларов на семьдесят. Немного, но для начала неплохо.
— Повезло, — поморщился Фримен.
Вокруг нашего столика стали собираться люди. За спиной Лу Фриско стояла Белла Шют, чуть склонившись к нему и касаясь его щеки своими белокурыми локонами. Она смотрела в его карты и бросала на меня оценивающие взгляды. Несколько человек встали сбоку от Фримена и среди них братья Гомес. Видимо пляски на сцене им поднадоели. Теперь они пялились на меня, как две гремучие змеи на мышку — две голодные гремучие змеи.
Рядом со мной остановился громилоподобный дядечка с бугристыми плечами и кулаками каждый с хорошую кувалду. Квадратная челюсть походила на кузнечную наковальню, а мощному лбу мог позавидовать даже мой племенной бычок. Но глаза были на редкость добродушные и немножечко наивные, будто у школьника. Кто-то окликнул его, назвав Лесорубом Смитом, и я тут же вспомнил, как шериф Шульц говорил, что только Лесоруб Смит может справиться в драке с братьями Гомес. Для себя я решил разговаривать с ним повежливее. Я тоже справился с этими мексиканцами, но для Лесоруба Смита одного меня, думаю, будет маловато.
— Ваше слово! — потребовал Лу Фриско.
У меня на руках были три девятки и два валета. Я малость потянул время, слегка напустив на себя озабоченность, потом бросил на стол пятьдесят долларов. Расклад у меня был хороший, но я намеренно напускал на себя неуверенность, чтобы позволить им поломать голову и погадать, какая карта у меня на самом деле. Фриско пасанул, Каллахен тоже, но Фримен и Джениш ответили. На втором круге Джениш всё же бросил карты, а Фримен положил в банк сразу двести долларов.