— Здорово она его захомутала! — воскликнул Виски, комментируя действия этой девчонки. И бросил на меня лукавый взгляд. — Интересно, кто у неё на очереди?
Я поморщился, ибо не понимал его радости. Вот к чему, спрашивается, все эти намёки — «очерёдность», «захомутала»? Ему что, моя личная жизнь спать спокойно не даёт? Пусть лучше делом занимается: Сюзанку к выезду подготовит или молитву прочитает. Серьёзнее надо быть, серьёзней! Я собрался сказать ему это, но тут мистер Фримен выкрикнул:
— Бенжамин Росс!
Я поправил шляпу. Что ж, вот и мой черёд. Виски сразу стал серьёзным, как я того и хотел, взял Сюзанну под уздцы, подвёл ко мне. Сюзанка тихо всхрапнула, ткнулась мне в плечо носом…
Едва я успел сесть в седло, как соседние ворота распахнулась и на арену вылетел бычок. Я сразу догадался, что судьи настроены ко мне недоброжелательно. Другим участникам они давали время оглядеться и подобрать поводья. Мне не дали. Хорошо хоть Сюзанка ушами не хлопает. Заметив мелькнувший перед глазами бычий хвост, она рванула следом. Сюзанка у меня молодец, в родео мы с ней участвовали раз десять, и она уже привыкла, что бычка необходимо догнать. Жизненно необходимо! Мне оставалось только накинуть петлю, что я и сделал. Бычок кувыркнулся через голову, попытался вскочить, но Сюзанка подала назад, натягивая лассо, а я быстро спрыгнул на землю и ловко связал бычку ноги сыромятным ремнём.
— Одиннадцать секунд, — грустным голосом объявил мистер Фримен.
Я посмотрел на Ленни. Я очень хотел увидеть в её глазах восхищение — искреннее и солнечное. Или раздражение, что тоже можно считать проявлением чувств. В конце концов, не столь суть важно какие именно чувства испытывает к тебе любимая девушка. Главное — что б испытывала. А она… она даже не повернулась в мою сторону. Она о чём-то болтала с Генри Каллахеном, сыночком банкира, и не обращала на меня никакого внимания.
Это она мстит мне за вчерашнее. Женщины очень мстительные натуры; в этом плане они сродни кошкам, те тоже никогда обид не забывают. Я обидел — хоть и не очень сильно — и меня следовало наказать. Ладно, наказывай. Только палку не перегибай.
Состязания продолжались. До конца дня я ещё дважды выходил на арену. Первый раз мне удалось усидеть на разгневанном мустанге, которому, по всей видимости, обещали свободу, если он меня сбросит. Не сбросил. Зрители этого не ожидали, соперники тоже. Ленни даже закусила губу от огорчения. Ну наконец-то! По её глазам я догадался, что она ещё сильнее обиделась на меня. Но в данном случае ей следовало обижаться не на меня, а на Сюзанку, ибо только благодаря своей кобыле я научился крепко держать в седле.