— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, тебе всегда надо регистрировать ребенка и говорить, кто его родители?
— Нет, не всегда.
— А почему?
— Потому что обычно этим должна заниматься не я. Это зависит от разных обстоятельств. Хелен, как думаешь, если ты все равно ничего не делаешь, то, может, уйдешь с кухни, чтобы я могла вымыть пол?
— А бывает так, что ребенка вообще не зарегистрировали?
— Это как?
— Не знаю.
Хелен расстроилась. Она надеялась, что был такой промежуток времени, когда никто не знал, что это за ребенок и откуда он взялся. Она не понимала, как государство ведет учет своих граждан: кто рождается и кто умирает.
— А подкидыши? Дети, которых находят в телефонных будках, в церквях, что становится с ними?
Несса с беспокойством посмотрела на нее:
— Хелен, не говори, что ты нашла ребенка.
— Нет, а если бы нашла, его надо было бы регистрировать?
— Нет, Хелен, конечно нет. Если ты найдешь ребенка, то можешь одевать его как куклу, кормить, когда вздумается, пока тебе не захочется делать ничего более интересного.
— Почему ты так несправедлива ко мне, Несса? — спросила Хелен.
— Потому что я вообще несправедлива.
— Ты не можешь, ты же монахиня. И к остальным ты относишься не так.
— Да, ты права. Самое плохое — это то, что ты относишься так не ко всем, а лишь к избранным.
— А почему ты избрала меня? — Казалось, Хелен ничуть не обиделась, ей было интересно, просто интересно.
Нессе было стыдно.
— Бога ради, я просто несдержанна. Я ненавижу мыть этот чертов пол, а ты так молода и беззаботна, ты можешь делать все, что захочешь. Мне жаль, Хелен, прости меня, я всегда прошу у тебя прощения.
— Я знаю, ты не первая. Должно быть, я заставляю людей проявлять себя с плохой стороны.
Сестра Несса смотрела ей вслед, когда Хелен медленно направилась в сторону сада. В ее словах было что-то необычное, они еще долго звучали в голове у Нессы.
Хелен позвонила Ренате Квигли. Тот же адрес, та же квартира, должно быть, та же кровать. Она сказала, что все еще наводила справки, однако все было не так просто, как она полагала.
— Я никогда не думала, что это просто, — вздохнула Рената. — Но каким-то образом все начинает работать, и потихоньку все складывается, особенно если такие добрые люди, как вы, сестра, берутся помочь.
Холодная дрожь пронзила Хелен Дойл, когда неожиданно она поняла, что встретится лицом к лицу, с Ренатой и Фрэнком Квигли на праздновании серебряной свадьбы своих родителей. Фрэнк Квигли был свидетелем их бракосочетания в те далекие дни, когда они с отцом были равны.
Но все изменилось с тех пор.