— Тебе этого мало?
— Да я-то тут при чем? Мне всего хватает. Мало советскому народу. Ну да, было сообщение ТАСС, в газетах несколько фотографий. Скоро выйдет статья в «Технике-молодежи», и все.
— Что ты предлагаешь?
— Полнее использовать потенциал телевидения — мне вообще непонятно, почему Демичев до сих пор телится. Даже в двадцать первом веке, при наличии интернета, войны холодильника с телевизором уверенно выигрывает телевизор.
— Это какие такие войны?
Я вкратце объяснил и продолжил:
— А сейчас это вообще мощнейшее средство пропаганды, но используется оно крайне неэффективно. Какова, по-вашему, себестоимость батона хлеба?
— Точно не скажу, сельским хозяйством занимается Воронов, но, думаю, копеек двадцать пять. А при чем тут это?
— При том, что в магазинах он продается по тринадцать копеек. Потому как социально значимый товар, дотируемый государством. А телевизор, значит, не социально значимый?
— Предлагаешь и их дотировать?
— Да. За счет чего и насколько, сказать не могу, но начинать прорабатывать этот вопрос нужно уже сейчас, в восьмидесятых будет поздно. Но эта одна сторона проблемы, и есть люди, которые в ней смогут разобраться гораздо лучше меня. Я же хочу ограничиться тем, в чем компетентен без натяжек. Вот, например, была одно время такая передача, «Очевидное — невероятное». Посмотрите, тут десяти минутная нарезка из выпусков разных лет.
Я протянул Шелепину смартфон.
— Интересно, — согласился Александр Николаевич после просмотра. — И первый выпуск был как раз про космос. Пожалуй, это будет неплохая мысль. Капица, наверное, сможет начать вести ее и немного пораньше.
— Наверное, сможет, но у меня есть другая кандидатура.
— Попробую угадать. Сам ты этим заниматься не станешь, но то, как уверенно была предложена замена Капицы, говорит о том, что она тебе хорошо знакома. Ефремов? Веру ты тоже вряд ли будешь предлагать.
— Совершенно верно. Иван Антонович уже достаточно известен своими книгами, и народ, даже ничего не зная про передачу, захочет увидеть его на своем домашнем экране.
— Я в общем не против, а Ефремов?
— Тоже.
— Все бы хорошо, но вот то, что он беспартийный, портит картину.
— Демичев ему уже предлагал.
— Да знаю я, что он ему ответил. «Со времен первой попытки мое социальное происхождение не изменилось». На партию, понимаешь, обиделся.
— И что, не было причин для обиды?
— Может, и были, но когда это случилось?
— А он считает, что с тех пор ничего не изменилось. Никто не признал, что это была ошибка.
— Не слишком ли жирно ему будет — такое признание? Кто он такой, на партию обижаться?