— Мать, — подал голос дядя Миша, отобедав, — тут такое дело. Говорят, на родительский день в этом году выделят только один автобус, да и то наш. Туда все желающие не влезут, уже запись началась. А я, мля, эту колымагу знаю. Как бы она, это самое, не встала по дороге. Может, лучше на электричке?
— Ну, не знаю, — засомневалась тетя Нина. — Туда разве электрички ходят?
— До Можайска ходят, а оттуда полчаса на автобусе. Хотя его ждать часа полтора, если не два.
Что такое родительский день, я помнил, Антонов в детстве тоже отдыхал в пионерлагере. Поэтому предложил:
— Мне туда и на мотоцикле нетрудно будет съездить, но у него только одно пассажирское место. Теть Нин, поедете?
— Правда, мать, езжай! — оживился дядя Миша, бросив в мою сторону благодарный взгляд. — Чего тебе по электричкам да автобусам маяться? А мы уж тут с Джулькой… как-нибудь…
— Знаю я, как ты тут, — вздохнула тетя Нина. — Да и не ездила я на мотоцикле ни разу. С него ведь и упасть можно. Опять же неудобно Витю напрягать.
— Теть Нин, какое тут напряжение? К Вере я и сам с удовольствием съезжу. А падают с мотоциклов в основном по пьяной лавочке, так мы с вами этим не грешим.
— Мы-то да, — усмехнулась соседка, — зато некоторые…
Тут она многозначительно глянула на своего супруга, но потом махнула рукой:
— А, ладно, если к следующему воскресенью, это когда родительский день будет, ничего не изменится, то поехали. Хоть узнаю на старости лет, каково оно, на мотоцикле-то да с ветерком.
— Теть Нин, да какая же вы старая? — совершенно искренне удивился я. Ну да, по меркам Антонова она вообще была почти девчонкой. Разве это возраст для женщины — тридцать пять лет? Хотя, пожалуй, выглядит она постарше. Или это просто Скворцову так кажется, двадцатидвухлетнему недорослю?
К следующему воскресенью ничего не изменилось за исключением того, что Нина Александровна капитально подготовилась к поездке, то есть купила джинсы. Не у спекулянтов, а в ГУМе, где они продавались практически всегда и почти без очереди, скромно именуясь «рабочими брюками». Я помнил, что и в начале семидесятых в магазинах иногда появлялось нечто похожее, но на джинсы оно походило гораздо меньше. Все-таки шить их из какой-то тряпки наподобие ситца — странная идея. Сейчас же материалом был легкий брезент, да и фасон более или менее соответствовал каноническому, на вещевых рынках в двадцать первом веке часто продавались ничуть не лучшие. Правда, цвет можно было найти почти любой, кроме синего. У меня уже давно были две пары грязно-зеленых и одна коричневая, а тетя Нина приобрела темно-серые.