«Бог ты мой. Вы говорите о «Уэйкмане»?»
«О нём, — подтвердила Макензи. — Как вы узнали?»
«Это последний приют, в котором я работал волонтёром».
Макензи заметила, как он напрягся. Кроме того, он до сих пор не пригласил её войти в дом. На его лице она искала признаки досады или страха, но ничего не находила. Ей даже казалось, что она относится к нему с пристрастием, потому что из-за отсутствия правого глаза ей было сложнее читать эмоции по его лицу.
«Мистер Виндэм, могу я войти?»
Он задумался на мгновение, а потом выглянул на улицу и быстро осмотрелся по сторонам. «Он стыдится своего прошлого, — подумала Макензи. — Он не хочет, чтобы кто-нибудь из соседей увидел, как к нему в дом входит женщина, одетая, как представитель федеральных властей».
«Да. Думаю, я не против».
Он провёл её в крошечный дом, но сейчас выглядел уже не таким довольным, как когда открыл дверь. Он был задумчив и суетлив. Он провёл её в кухню и открыл холодильник. Макензи села за стол, надеясь, что он тоже сможет расслабиться, если увидит, что она не напряжена.
Виндэм взял из холодильника банку с содовой, открыл её и сделал большой глоток.
«Мистер Виндэм, когда в последний раз вы приходили в приют для слепых «Уэйкман»?»
Ему сложно было скрыть задумчивость, когда он ответил, сглотнув содовую: «Думаю, восемь или девять месяцев назад».
«Соответствует тому, что мне сообщила Кейт Бриггс, — подумала Макензи, — но не тому, что сказали Рэндалл Джонс и жители «Уэйкмана».
«Я притворюсь, что не слышала вашего ответа и позволю вам сказать правду, — сказала она. — Я разговаривала с сотрудниками и жителями «Уэйкмана». Они сказали, что совсем недавно к ним приходил волонтёр, чтобы читать подопечным книги. В последнюю пару месяцев с этой целью к ним регулярно заглядывали два волонтёра. Одного они описали, как молодого человека с глазным протезом. А вы, мистер Виндэм, единственный волонтёр со стеклянным глазом. Я спрошу снова: когда вы приходили в приют «Уэйкман» в последний раз?»
Он снова отхлебнул из банки, просто чтобы потянуть время. Когда он поднёс банку ко рту, Макензи увидела, как дрожит его рука.
Когда он опустил руку, Макензи заметила, что он плачет: «Я не сделал ничего плохого после того, как меня арестовали за другие преступления. Я чист. Я приходил в «Уэйкман», потому что нравился местным секретарям. Я знал, что могу пройти, не записываясь в журнал. Я просто скучал по чтению. Там была одна женщина, ей особенно нравилось, когда я ей читал. Её звали миссис Риджвей. Она была…»
Тут он остановился. Это было даже хорошо, потому что Макензи напряжённо подумала: