— Уходи, — прокричала я сверху. — Я буду звать на помощь!
— Кричи, — проговорил спокойно Эриман и стал подниматься за мной. — Только сначала выслушай. У меня несколько минут для этого. Затем вернуться нужно на экзамен, иначе подозрений не избежать. Малыш, прошу… — он протянул крупную ладонь и вымученно растянул улыбку.
Ах, какие новости! Сначала разодрал меня на части, как дикий зверь, а теперь хочет сказать своё жалкое «извини»?! Будто это что-то исправит! Словно моё сердце снова будет биться, надеяться, любить и верить в справедливость этого мира?! Да пошёл ты, Эриман Окард!
— Я ничего не хочу слышать! — взвизгнула я. — Ты растоптал меня перед сотней людей, в секунду отверг всё то, что было, растёр мою мечту в порошок, да ещё и объясниться пытаешься?! Что, засмеют, если с провинциальной дурочкой увидят, профессор?!
Он поник. А я продолжала, карабкаясь выше:
— Оторви крылья бабочке, а потом попробуй на место приладить. Вот, что ты сделал со мной!
— Я знаю, что сделал. И не жалею! — закричал он, ринувшись выше. Схватил меня за талию и притянул к себе. — И я не боюсь, что увидят с тобой. Я вот этого боюсь… — последние слова надломились и перешли в хрип. Он кивнул на мои почерневшие руки. — Неужели не видишь, что ты на грани срыва?
— И что?! — разъярилась я. — Я научилась бы контролировать себя! И я получила, получила свою мечту, но ты отобрал у меня её! Из рук вырвал!
Хотела ударить его кулаком в грудь, да не смогла. Прозрачная черная ладонь прошла насквозь и вылезла из его груди, волоча за собой змейки зелёных нитей. Пока ещё тонкие и слабые, но я уже пила его.
— Ты не понимаешь, — выдавил Эриман и немного качнулся. Потащил меня за собой, осторожно спускаясь по ступенькам. Почти затолкал в кабинет и, захлопнув дверь, навалился на стену и прикрыл глаза.
— Я всё понимаю, — обруч снова стиснул голову, а дыхание глыбой застряло под рёбрами, но мне уже было всё равно. Мы остались одни, и я имела полное право на месть. — Ты использовал меня. Хотел получить всё, но не получилось. И давно на молоденьких заглядываемся, профессор?
Чернота ползла к плечам, превращая мои руки в фиолетово-чёрные теневые щупальца. Лилово изумрудный дым пролился с пальцев и застелил пол. Ворох искр окутал лодыжки Эримана.
— Ненавижу, — голос трансформировался в грудной, глубокий, полный металлического звона. Я догадывалась, что мои глаза уже загорелись едким серебром. А когда прочитала во взгляде Эримана ужас, поняла — так оно и есть. — Пусть тебе будет так же больно!
Пёстрый дым поднимался всё выше, обволакивая нас неосязаемой паутиной. Я вогнала неосязаемую руку в грудь Эримана, утопая по локоть. И вытянула нить его жизни: мощную, ярко-зелёную. И поволокла её за собой, отступая к стене.