Стало тяжело дышать.
На стене напротив змеёй скручивалась толстенная цепь, а на ней… как повешенные котята, болтались кандалы. Чёрные и массивные.
Повернулась кругом. Ни одного окна. Только пустой каменный зал. И кандалы.
Кого заковывали в них? Непослушных жен, неверных невест или пойманных тёмных магов?
Я захлебнулась криком. Закрывала рот ладонями, кусала пальцы, но он всё равно рвался наружу вместе со слезами. Страх и отвращение обвивали и стискивали шею, как две змеи. Трясло, как в лихорадке. И больше всего хотелось дать дёру, но ноги вросли в пол, а тело окаменело. Ах, Эриман… До чего же темна твоя тёмная сторона!
Неожиданно всё стало ясно. Разговор Миреллы и Эримана обрёл смысл. Эта комната — пристанище тайных желаний Эри… Тех, о которых я не ведаю; тех, что он боится мне показывать. Тех, что он страшится выпускать наружу. Когда тёмная сторона владеет им, он идёт сюда с очередной любовницей и…
Эриман, мой Эриман! Нежный, трогательный, страстный… Мужчина, что так заботливо оберегал меня от дождя. Тот, что учил меня танцевать и любить. Далеко ли были мы от этих четырёх ступенек?!
Крик прорвался наружу сдавленным стоном. На расколотых камнях пола цвели пятна засохшей крови.
Выбирались ли они отсюда?!
Завопив в голос, я сорвалась с места и бросилась бежать.
Не глядя, вырвалась в большой холл. Оглянулась в страхе, что за мной кто-то гонится, и налетела на… Эримана. Упала прямо в его объятия. Вцепилась в его белоснежную рубашку и непроизвольно оттолкнулась. Попалась!
— Что с тобой, Лин? Ты будто падшего увидела, — тепло проговорил он и прижал к себе. — Я пошёл на кухню, а тебя там нет. Заблудилась?
Закусила губу почти до крови. Вездесущие, как же страшно! Как страшно! Кислота подступила к горлу, и я закашлялась. Что делать? Рассказать всё? Представила, как выкладываю Эри, что меня волнует, и воображение нарисовало его ехидную улыбку. Но не добрую и тёплую, как раньше. «Теперь ты всё знаешь, Арлинда, — пропели фантазии знакомым голосом, и огненные блики почти легли на лицо. — И настал твой черёд!» Боги Вездесущие! Ведь так и будет! Его руки — более не ласковые — сомнут меня грубой хваткой, дробя кости, и поволокут в темницу. На четыре ступеньки вниз. Туда, где почили многие.
Ну уж нет!
— Заблудилась, — я мягко улыбнулась, и плечи затрясла дрожь. Притворялась я из рук вон плохо. — И мне нехорошо что-то. Можно, я не пойду к завтраку, а прилягу?
— Конечно, — Эриман свёл брови. — Я попрошу Амрес приготовить еду и всё сам принесу в спальню. Иди, малыш, отдыхай, — он потянулся ко мне и поцеловал в губы. — Не волнуйся, мы найдем ответы на все вопросы. Ты только не волнуйся, — и снова приник к губам.