— Пойдём со мной, — тихо сказал отец и почему-то опустил голову.
— Убьёшь? — я нахмурились.
— Объясню, — отрезал он холодно.
И я с неохотой кивнула. Как последняя предательница. В темнице я чувствовала бы себя спокойнее, но если я пойду с отцом, он может подарить мне шанс… И тогда я спасу всех!
Мы поднялись по ступенькам. Отец шёл за мной, уводя от Нимеридис и Вейли. Смогу ли я им помочь? Смогу ли себя спасти? Или папа поведет меня на плаху?
Свет полоснул по глазам, и я непроизвольно остановилась. Отец стиснул мои плечи и подтолкнул.
— Арли, не-е-ет! — закричал Леан в стороне и после глухого удара тут же затих.
Я смахнула с ресниц чёрных мотыльков, что застелили глаза, и всмотрелась туда, откуда послышался голос рыжего. Леана под руки тащили два амбала. Голова его обвисла, волосы приобрели черно-бурый оттенок изо рта капала кровь. Парня быстро затолкали в соседнюю грязную дверь.
— Освободи моих друзей, — проговорила я тихо, но твёрдо, и замерла на ступеньках.
— Никуда не пойду без них.
— Пойдёшь.
— Нет, — я вцепилась в перила так, будто летела с высоты, и они были моей последней надеждой удержаться. — Сначала ты освободишь их. Потом… потом накормишь нас всех! А потом я, так и быть, послушаю тебя, блудный отец. И, может, даже попытаюсь понять.
Он скрипнул зубами, наклонился и проговорил:
— Ты сейчас не моя дочь, а пленница. Можешь сама выбрать: или идешь со мной и всё узнаешь, или возвращаешься в темницу.
Я закусила губу, пытаясь соображать. Давалось это плохо: слабость раскачивала меня из стороны в сторону, угрожая опрокинуть на ступеньки. Хорош выбор, ничего не скажешь! Я могу вернуться вниз и пробыть в заточении до конца дней своих, если таковой, конечно, наступит. А ещё — могу предать Ними и…
Укусила губу ещё сильнее. Кровь окропила язык и побежала по подбородку. Если я пойду с отцом, то у меня появится шанс всё разузнать и освободить пленников! Только вот если отец поймает меня, простым заключением я потом точно не отделаюсь…
Разве мне есть, что терять?
— Покормишь? — я подняла голову.
Он не ответил, а лишь показал рукой в сторону. Сквозь выступившие от яркого алейна слезы, я рассмотрела приземистое и растянутое, как стена, здание.
Алейн снова полоснул по глазам. Каждый лучик был подобен острому лезвию.
— Не вижу ничего, — пробормотала я, когда слёзы застелили глаза.
Отец ухватил меня за локоть и повел ко входу. С крыши сорвались тёмные голуби, и я от неожиданности подпрыгнула и подалась к отцу.
— Ты чего? — он вздрогнул, будто я ему боль причинила. — Никогда птиц не видела?