Я повернулся к аудитории, проглотив терпкую горечь. Старался не поднимать взгляда, чтобы не зацепить вызывающее декольте знакомой девахи. От любого проявления внимания мне становилось тошно.
— На прошлом занятии мы изучили основные алгоритмы взаимодействия стихийных энергий, — проговорил я монотонно. — Сегодня мы будем применять полученные знания на практике. Надеюсь, все изучили формулы, которые я вам давал. Потому что на первом этапе нашей работы мы будем поджигать камень. Да-да, тот небольшой образец, что есть у каждого в наборе.
— Это дико! — отметила неопрятная драконесса, размазывая сажу по вспотевшему лицу с широкими порами.
— В мои годы это входило в программу второго курса, — возразил я. — И учтите, что для успешной сдачи работы необходимо, чтобы образец прогорел наполовину или больше.
Студенты в аудитории возмущённо заохали.
— Обмануть меня не получится, — я обвёл взглядом аудиторию, — буду считывать сейзу каждого из вас при проверке. Помочь товарищу не удастся.
Пока студенты возмущались, я тяжело прошёл к своему месту и почти рухнул на сиденье. Уставился в облезлую краску столешницы и не сразу заметил, как меня кто-то позвал.
— Ла'брисс Окард! — в повисшей тишине голос вошедшего показался оглушительным.
Я повернул голову и хотел уже огрызнуться, но увидел раскрасневшееся лицо Адониса.
— Можете выйти? — Адонис говорил быстро и сбивчиво, словно только что летал с кем-то наперегонки. — Дело срочное.
Ночь была свежей и холодной, полной звёзд и сияния ночных светил. Синий полумрак пах пожухшими листьями и стоптанной травой. Где-то вдалеке вода перешёптывалась с камышом. Скоро, совсем скоро мирные волны скуёт грубая наледь, оставив рыб и лягушек спать под холодной крышей.
Я тихо шла между деревьями. Лучи плели под ногами кружево, пробиваясь сквозь залысины крон. Буду ли я здесь, когда скупой южный снег укроет землю?
Неделя в особняке прошла незаметно. С отцом я почти не разговаривала. Да и ему не было до меня никакого дела. Должно быть, он начал думать, что я немая, как и остальные слуги. Благо, совсем не смотрел, как я работаю, зато к другим помощникам придирался сполна.
Моим единственным собеседником в этом закрытом мире был Джонатан. И я точно знала, что могу на него полагаться: ведь он передал письмо для Адониса. И ничего не сказал отцу и остальным. Ни слова. Одно смущало: о планах отца он ничего не ведал. Как и о пленных. Но, может, оно и к лучшему. Джонатан — ребёнок, и ему пока необходима личная сказка; даже если тёмный дар не даёт ему права на это.