Навсегда (Окунев) - страница 7

На первую страницу
Цветущий, плодоносный, вырубали,
Из партизанских снайперских засад
Тургеневские девушки стреляли.

ОТВЕТ НЕНЕЦКОЙ ДЕВУШКЕ

С. Давыдову

Ненецкая девушка мне сказала: «Кто не построит лодку, дом и не убьет медведя, — тот не мужчина».

Хотя поэт на выдумки не беден,
Растаешь ты вдали, уйдешь в пургу.
Построить лодку, дом, убить медведя —
Я ничего такого не смогу.
Не потому, что нет во мне азарта,
Не потому, что крылья не легки.
Захочешь — я умчу тебя на нартах
Своей шальной, рискованной строки.
Ио это к слову. Я тебе не нужен.
Придет другой — лихая голова.
Он будет по-медвежьи неуклюжим
На всякие красивые слова,
Неловок до отчаянья в беседе,
Такой молчальник, что из сердца стон.
Но дом построит и убьет медведя,
И победит тебя — лишь только он!

«Обычный двор, ташкентский двор…»

Обычный двор,
             ташкентский двор.
Собака дремлет,
             голубь бродит.
И откровенный разговор
Они со мною вдруг заводят.
Больна собака и стара.
И повидала в жизни виды.
Была доверчива,
                      добра,
А получала лишь обиды.
Вот так ты душу отдаешь.
Все терпишь,
                  хоть бывает всяко.
Я чем-то все-таки похож
На ту ташкентскую собаку.

«Все явственнее доносился в Киев…»

Все явственнее доносился в Киев
Днепровской битвы отдаленный гром.
Не спали жители в часы такие:
Ведь участь их решалась за Днепром.
И если голос пушек, лязг металла
Пугал в ночи проснувшихся ребят,
То мать, склонившись, тихо им шептала:
— Не бойтесь. Спите. Это Сталинград…
И славой осененный, и величьем,
Вошел он, опален и запылен.
Снял каску и — как требует обычай —
Отвесил низкий Киеву поклон.

«Те годы… Снова воскрешать их…»

Те годы… Снова воскрешать их:
В ночной тиши
Луна. Руины. И Крещатик.
И ни души…
И все отсвечивало странно
Под той луной.
Проломы стен зияли раной
На Прорезной.
А ранним утром так янтарно
Светилась высь.
Всплывало солнце над казармой.
Вдруг: «Становись!»
Конечно, голос тот и норов
Вся знала часть.
— Эй, Окунев, без разговоров!
И вот: «Равняйсь!»
Нас взбадривает окрик властный,
 Но в путь, так в путь…
Куда, зачем, пока не ясно…
Так вот в чем суть:
Скопленье немцев оробелых,
Понурых плеч.
Нам глаз презрительным прицелом
Их всех стеречь.
Их тысячи… Не пять, не десять.
А пятьдесят.
Сандалиями землю месят.
А нас, солдат,
Выводят, чтобы ограждать их.
Мы с двух сторон.
И коридором стал Крещатик.
Не покорен,
Прихлынул, ждет их молча Киев.
Толпы прибой.
Как злодеянья велики их!..
И за собой
Я чувствую, как дышат в спину
Мне млад и стар.
То — затаенный стон невинных.
То — Бабий Яр.
Нам не жалеть и не прощать их…
Затор минут…
Народ. Руины. И Крещатик.
Идут! Идут!
Вот деревянный звук по тракту,
Следующая страница