И это впервые, подумала Кэми, когда он ведет себя так, показывая, что его чувства так же важны, как и ее, не впадая в бешенство, испытывая боль, потому что не может придумать иного способа, как это выразить словами и представить, будто кому-то есть дело до его боли, кроме него самого. Но ее всегда волновала его боль, и она хотела пощадить его. Правда была слишком ужасна, чтобы делиться ею, слишком тяжела, чтобы возлагать ее бремя на него.
Но он был прав. Она бы хотела знать правду, и неважно, насколько та была ужасной. Она должна была проявить по отношению к нему то же уважение, что и требовала от него к себе.
— Заклинание сгубило Мэтью Купера и Энн Линберн, — призналась Кэми. — Оно убило…
Джаред отстранился от стены. Обычно, ей было сложно прочесть выражение его лица, но сейчас она предельно ясно видела, о чем он думал. Она ощутила его ужас, словно тень поглотила ее сердце.
— Оно убило источник и чародея, изначально с ним связанного, — закончил за нее предложение Джаред. — А второй чародей выжил.
Он неожиданно пришел в движение, но направился отнюдь не к ней, а к камину и встал, облокотившись на него одной рукой. Кэми только и оставалось, что смотреть на изгиб его спины, на то, как каждый ее мускул напрягся. Его лицо она видела только в отражении зеркала, но как бы ей хотелось не видеть его сейчас.
— Ты и Эш погибнете, — сказал он хрипло, — а я выживу.
— Мы этого не знаем наверняка, — возразила девушка.
— Нам известно это со слов Элинор Линберн.
— Может быть, мы все выживем, — сказала Кэми, а потом добавила тише, — а может, и все погибнем.
— И ты не хотела мне рассказывать, потому что прекрасно знала, что я ни за что не подпишусь на это. Не существует такой победы, которая заслуживала бы такого риска.
— Но ведь речь идет о целом городе, — сказала Кэми, — о моей маме.
— Речь идет о твоей жизни! — рявкнул он.
— Вот именно! — выкрикнула она в ответ. — Это моя жизнь! И мне решать, что с ней делать! Не смей вести себя так, будто моя жизнь значит для тебя больше, чем для меня!
Она ждала, что он снова будет кричать, но он повернулся к ней лицом. И его без того бледное лицо совсем потеряло цвет.
— Вы с Эшем уже все решили, как я погляжу. И проведете церемонию со мной или без меня. Которая может убить вас обоих, и даже, если я приму в этом участие, не факт, что это поможет спасти город. И как ни крути, либо я выгляжу чудовищем, либо позволяю вам стать мучениками. И я буду чудовищем, если попробую остановить вас. Хотя я рад бы им стать, если бы это спасло тебя, но у меня, похоже, нет выбора. Я должен подчиниться, и мне останется только надеяться, что я тоже погибну, ибо не хочу уподобиться Элинор Линберн, которая взамен спасения города получила лишь тишину на всю оставшуюся жизнь.