— Я не… я не счастлива, — сказала Кэми и прижала руку ко рту, чтобы остановить подступивший приступ рыданий, сделав вид, что просто подавила икоту. Она даже не знала, как реагировать, когда казалась лишь ужасной, извращенной версией себя. — Я всегда считала, что нужно все время осознавать ситуацию, контролировать себя, но потом подумала, что может быть, это не так уж и плохо, если я дам себе волю… но оказалось, что это хуже, чем просто плохо. Я так несчастна. Его больше нет, а я должна… сделать то, что он хотел, но я не знаю, что я могу. Его больше нет, а я ничего не могу с этим поделать.
Она потерла лицо ладонями. Ей очень хотелось, чтобы Джаред ушел, и она вновь могла бы заняться разглядыванием пустого листа и подумать, что еще можно сделать. Чувство онемения и безнадежности было лучше того, что она испытывала сейчас. И она не знала, как с этим бороться.
— Он все еще здесь, — сказал Джаред.
— О, и как же ты это выяснил? — требовательно спросила Кэми. — Как по мне, так его больше нет, на все сто процентов.
— Когда мой отец умер… — произнес Джаред. Кэми неотрывно смотрела на пустой лист на верстаке, не на него. — Не Роб, а мой настоящий отец, рядом с которым я вырос, — продолжил Джаред, — когда он умер, то не исчез полностью. Мы с мамой никогда не были такими, какими мы могли бы быть без него. Он остался тенью в каждом углу нашего дома, оставшись пятном на наших сердцах. Я это чувствовал, поэтому я не верю, что добро покинет нас в то время, как зло никуда не собирается уходить. Я бы так не поступил. И не поступлю.
Джаред опустился на колени, присев возле ее ног, чтобы она была вынуждена взглянуть на него. Заглянуть в его глаза, наполненные светом потрепанной старой лампы. Казалось, он верил каждому слову, что произнес. Он схватил ее за запястье. Его хватка была легкой, но согревающей. Он касался ее так обыденно, будто всегда так делал, словно это было для него естественно, а она смотрела, как ее слезы, подобно дождю, капают на его руки.
— Он заставил тебя испытать его чувства по отношению к тебе… им этого ни за что не изменить. Они не смогут забрать у тебя все, чем он был для тебя. Это очень много. Им это не по силам. Ничто не сможет забрать это у тебя.
Единственное, что она сейчас по-настоящему чувствовала, — это его руки на своих запястьях. Они были единственным якорем. Остальная часть ее тела онемела настолько, что ей казалось, будто она куда-то плывет, разваливаясь на части. Она собралась. Его руки ей помогли.
— Всякий раз, когда я думал о смерти, я всегда считал, что ты запомнишь меня, — сказал Джаред. — Я думал, что останусь жить в твоем сознании. Я знал, что буду там в безопасности, что мне будет хорошо там, что обо мне будут помнить, как о лучшем человеке, нежели я был. Мне известно обо всем, что тебе пришлось потерять, и я понимаю, что все изменилось, но, думая о смерти, я не думаю об этом, как об окончательном уходе. Я всегда полагал, что останусь с тобой.