Благодарное божество сдержало свое обещание: полученное зелье действительно было эликсиром бессмертия и счастья. Но вид имело препоганый, а воняло так, что жители десяти ближайших селений заперлись в погребах, бросив хозяйство без присмотра.
Понятно, что люди, которым юноша стал предлагать свой дивный эликсир, бежали от него, как от чумы. Если потенциальный спаситель человечества настаивал на своем, его били. А когда он попытался силой залить свой эликсир в глотку одного пьяного рыцаря, тот зарубил его не то секирой, не то мачете, не то и вовсе шашкой. Его, рыцаря, в общем можно понять.
Утерев непрошеную слезу, сказочник мой продолжает:
– Я уже не говорю о том, что этот бедняга не додумался смешать утреннюю росу и пчелиный мед с лепестками горных эдельвейсов! Нет – и не надо. Но ведь он мог просто… Ну, я не знаю, компот, что ли, сварить!
– Компот варить, – говорю, – он, надо думать, не умел.
– Вот-вот, – подхватывает сказочник. – В том-то и дело. Компот варить не научился, а туда же, человечество спасать.
Минута молчания. Бредут караваны – салют Мальчишу. Пепел невинноубиенного нетопыря стучит в моем сердце.
* * *
Сказка на этом закончилась; наспех выдуманный рассказчик, так и не пригубив цикуты, превратился в клочки утреннего тумана, да и был таков.
От себя же добавлю, что у людей в этом смысле действительно все неправильно устроено. Эликсиры бессмертия вечно оказываются горькими и вонючими, а от сладких ваших компотов одно оральное удовольствие, и никакого спасения души.
Мы, жители йоты и лямбды Девы, чрезвычайно возмущены таким обстоятельством и, вероятно, будем куда-нибудь жаловаться.
Иногда я думаю: подсунуть бы вместо себя твердый холодный камень прожорливому Кроносу, пусть грызет, а у меня будут каникулы, то-то погуляю.
Иногда я думаю: кто-то большой молодец, обманул Кроноса, подсунул ему камень, сам улизнул; он-то молодец, а я – что ж, я и есть этот камень, бывает, значит, и такая судьба.
Иногда я думаю: сколько можно грызть камни, надоело, мне бы живого чего-нибудь, мягкого, теплого, хоть иногда, и тогда я прикусываю собственный язык, такая теперь у меня диета, такие времена, свежей крови не допросишься, все волокут валуны вместо младенцев, а потом удивляются, что меня остается все меньше и меньше.
Но мало ли что думаю я, важно, что засыпаем мы всегда рядом, в обнимку, Кронос, я и наш камень, так и не разобравшись, кто у кого на сей раз за щекой.