На наш взгляд, перераспределение в пользу Украины в 1933 г. перечисленных материальных ресурсов и другие меры по укреплению ее экономики не вписываются в такое понимание действий власти, которое допускало бы политику "геноцида" в отношении какого-либо народа.
Важным аргументом против концепции "геноцида голодомором" и особой ситуации в Украине, на наш взгляд, является единый и одновременный в своей основе механизм наступления голода в зонах сплошной коллективизации. Установленным фактом является распространение голодного бедствия в 1932–1933 годах за пределы Украины, на Дон, Кубань, Поволжье, ЦЧО, Южный Урал, Западную Сибирь, Казахстан. Причем голод начинался не в Украине, и не в 1932 году. Уже в 1929 — 1931 годах серьезно голодал Казахстан, факты голодных смертей на почве коллективизации, хлебозаготовок и других принудительных изъятий продовольствия наблюдались в этой автономной республике РСФСР и других российских регионах (См: Справка ИНФО ОГПУ о продовольственных затруднениях в НВК, СВК, ЦЧО, ИПО, ДВК и Башкирии на 19 мая 1930 г. // Советская деревня глазами ВЧК- ОГПУ — НКВД. Т. 3. Кн. 12. С. 354).
Хотя украинские историки и утверждают, что в каждом регионе были свои причины голода, но документы свидетельствуют о едином механизме его наступления повсюду — это коллективизация, хлебозаготовки, аграрный кризис 1932 года, крестьянское сопротивление, "наказание крестьян с помощью голода" во имя укрепления режима и насаждения колхозного строя. Другого механизма по документам не просматривается. Причем речь идет не только о зерновых районах, но и остальных, в том числе Казахстане, где именно коллективизация и мясозаготовки подорвали продовольственную базу населения.
Сильный и, может быть, действительно самый серьезный аргумент сторонников концепции "геноцида голодомором" — это демографические потери в Украине, по справедливым оценкам С.В. Кульчицкого в пределах 3–3,5 млн. человек.
На наш взгляд, масштабы трагедии в Украине обусловились прежде всего зерновой специализацией республики, большой плотностью населения, оказавшегося в зоне сплошной коллективизации. Также они определялись масштабами крестьянского сопротивления и ответными мерами центральной и местной власти по его подавлению и недопущения развала колхозного строя.
Я не отрицаю того, что голод 1932 — 1933 годов и общий кризис экономики Украины дал повод сталинскому режиму осуществить превентивные меры против украинского национального движения, а также в перспективе его возможной социальной базы (интеллигенции, части госаппарата, крестьянства) при назревании и начале военного конфликта СССР с его врагами. Случилось то же самое, что и во время голода 1921 — 1922 годов, когда большевики, воспользовавшись ситуацией, подавили оппозицию среди духовенства Русской Православной Церкви. Но первопричиной трагедии в Украине, также как и в других районов СССР, все же был не национальный вопрос, а нужды укрепления колхозного строя и политического режима в целом, решаемые сталинистами характерными для них репрессивными методами, связанными с природой победившего режима и личностью самого Сталина.