– Снежанна, вы боитесь чего-нибудь? – спрашивает психолог.
– Я? – Снеж задумалась. – Наверно, уже нет. Я боюсь Анюткиной боли. Но есть морфий. А так ничего…
– Анечке хуже.
– Да, я вижу. Не слепая. Но так уже было. Думаю, прорвемся.
– А если нет?
– А если нет, то я не хочу вскрытия. Не хочу, чтобы трогали ее. И платье Эльзы уже готово. Она в нем была счастлива здесь и будет там.
Психолог собирается уходить. Она здесь не нужна. Она не скажет этой маме ничего нового. Скорее, наоборот. Эта женщина – сама мудрость и принятие. А может, это защитная реакция, блокирующая чувства. А может, жажда жизни. Какая разница? Море… Она хочет на море.
От нее не пахнет отчаянием, пахнет лаком для ногтей. И немножко шоколадом: они с дочкой ели шоколад.
Из комнаты в руки Снеж выстреливает Анютка.
– Мама, пойдем раскрашивать новыми фломастерами разукрашку! – верещит девочка.
– Я иду, Анют. У нас гости, видишь? Поздоровайся. А то невежливо…
– Здрасьте, – здоровается девочка и убегает в комнату. Если бы не желтоватый цвет лица и не вздувшиеся лимфоузлы – обычный ребенок, заряженный детством.
Снеж выходит на лестничную клетку проводить психолога, а на самом деле закурить. Очень хочется.
– Вы удивительная, Снежанна, – говорит психолог на прощание. – Вы большая редкость. Вам не нужен психолог, вы сама себе психолог. Я даже советовать вам ничего не буду. Пожелаю сил и стойкости.
– Угу, спасибо, приятно. – Снеж приветливо улыбается и жадно затягивается сигаретой. – Сил и вам тоже. У вас работка – не позавидуешь.
Двери лифта закрываются и не дают психологу ответить любезностью. Снеж докуривает сигарету и еще минуту рассматривает весеннее небо через грязное окно. Небо голубое, яркое, залитое солнечным светом.
Такое же будет на море. Потом. Снеж будет греться в его лучах. Быстро загорит в черное. Будет вечерами мазать сметаной красные плечи. А когда придет пора – она вернется сюда. Вернется, обновленная, и пойдет работать в хоспис психологом. Будет вот так же ходить к тем, кто разучился улыбаться, и учить. Учить жить вопреки диагнозам, ломать шлагбаумы, думать о море, видеть солнце в колодце.
Она будет показывать людям свои фотографии. На фотографиях – счастье двух людей. И нет болезни. Это они с Анютой в парке. Это – катаются на лошадках. Это – на каруселях. Это – на горке. Это они лопают фрукты. А вот тут – шоколад…
Видите, можно жить. Можно. И нужно. Просто купите пельмени. Просто поклейте обои.
Ехала я на такси из аэропорта. С чемоданами, уставшая, задерганная. Рейс задержали, багаж задержали, и я, по плану прилетающая утром, в итоге прилетела вечером и почти впритык к закрытию школы сына, которого срочно надо забрать. Суетливый таксист опоздал (как назло!), никак не мог проехать стартовые шлагбаумы, заставил меня понервничать и потом всю дорогу искупал свою вину стремительностью поездки.