– И что в этом необычного? – терял терпение каноник, но не подавал виду.
– А то, что хозяин уехал вчера вечером в Данмаар без ужина, и каравай подали к столу хозяйки, доброй нашей госпожи Марии, она вкусила его в одиночестве с моей стряпней. А сегодня утром ее одолела эта страшная корча! – Марта истово перекрестилась.
– А уверена ты, что не твоя стряпня тому причиной? – спросил каноник и тут же вспомнил о поглощенной рульке и выпитом пиве.
– Что вы, святой отец, я двадцать лет при господине нашем, никто никогда слова дурного не сказал о моей стряпне, знаю это ремесло как свои пять пальцев, – возмутилась Марта, – а уж сколько раз нахваливали меня господин и госпожа да их гости, то и не счесть!
– Ну, полно, полно! – миролюбиво пробормотал Рогир, прислушиваясь к своему чреву – уж не спазм ли это. – Ты думаешь, что дело в хлебе?
Марта придвинулась к покрывшемуся вдруг испариной канонику, боязливо оглянулась, уж не подслушивает ли кто. Но вокруг никого не было, лишь огонь потрескивал в кухонном очаге.
– Мне сразу не понравился торговец рожью, уж очень хитрые у него глаза были, и усмехался он недобро! Хозяин наш прельстился ценою, что просил барыга, сторговался с ним еще на несколько монет. Но проходимец был рад и этой цене. Сгрузил нам три подводы, работники снесли всё в амбар за кухней. И уж как припустил разбойник с товарищами, получивши кошель от хозяина, стегали своих кляч что есть мочи, только и видели их! А хозяин-то посмотрел один лишь мешок, тот, что ему этот бандит открыл, да и махнул рукой работникам, мол-де несите в амбар! А я уж сегодня сама развязала тот мешок, из которого чернавка зерно для муки отсыпала, так мне сразу показалось, что и пахнет оно не так, да и темное очень.
В этот момент истошный крик из покоев прервал рассказ кухарки.
– Марта! Марта! Быстрее воды! – в кухню ворвалась молодая служанка с перекошенным от ужаса лицом. – Госпоже совсем худо!
Марта всплеснула руками, схватила кувшин с колодезной водой и грузным неуклюжим бегом, сходным с утиной походкой, поспешила к своей госпоже, оставив каноника в одиночестве в кухне.
Рогир оглянулся, быстро поднялся со скамьи, отворил тугую дубовую дверь в амбар, на которую указывала Марта. В амбаре стояла кромешная темнота, Рогир вернулся, зажег лучину от очага и проследовал к мешкам, сваленным у противоположной стены. Был слышен сильный запах сырости в смеси с чем-то еще, у каноника слегка закружилась голова. Он нашел тот мешок, о котором говорила кухарка – горловина была не завязана. Запустив туда пятерню, Рогир вытащил горсть сыроватого зерна и поднес лучину. На ладони лежало обычное на вид зерно, покрытое каким-то серым налетом, оставлявшим на пальцах следы. Каноник понюхал свои пальцы, – слабый запах плесени отдавал чем-то незнакомым. В носу защекотало, и каноник громко чихнул. Быстро оглядевшись, Рогир увидел тряпицу, в которую он быстро сунул пару горстей зерна из мешка и спрятал узелок за пазуху. Едва он успел захлопнуть дверь в амбар и усесться на скамью, как в кухню ввалилась заплаканная причитающая Марта.