– Эй, взбодритесь, друзья! Мне и самому не по нутру эта охота, но помните, что мы плывем не прохлаждаться и чревоугодничать, а на разведку! Эхехей!
– Хей! – довольно вяло отвечали ему воины.
– По крайней мере, нам светит славная охота! Покажем этим дикарям, что датские воины умеют стрелять так метко, что им и не снилось!
Воины одобрительно загудели. Харлунд взглянул на вторую ладью, шедшую чуть позади. Он разглядел своего друга Ингмара, который тоже подбадривал охотников, размахивая могучими ручищами.
Харлунд сомневался в решении дяди. Брать в жены язычницу, да еще из той земли, которую проще завоевать, чем выстраивать сложные политические композиции! Нет, это не для него! Харлунд, как и его верные друзья, плывшие с ним в ладье, был рожден для сечи, а не для придворных интриг. Он очень ценил хладнокровие Ингмара, который в душе негодовал так же, как и Харлунд, но совершенно не показывал этого маленькой дружине, которая в свою очередь не скрывала неудовольствия от необходимости такой миролюбивой охоты. Датчане и норвежцы привыкли к битвам, и добрые доспехи, короткий меч, боевой топор и окованный железом щит нужны воину, как вода или воздух. Каждый воин дружины готов сражаться голыми руками, унеся с собой в могилу десяток вражеских душ, но лезть таким малым числом в самое логово врага уже выходило за рамки их понимания.
Харлунд глянул на посланника архиепископа, который скорчился на корме, страдая от морской болезни. Писца сильно укачало, что веселило сидевших рядом воинов, которые хохотали тем громче, чем жалобнее стонал писец. Худосочный лысый монах осенял себя крестным знамением и причитал, то и дело высовывал голову за борт, повергая косматого норвежца и долговязого ютландца-островитянина в дикий восторг. Они хлопали беднягу по спине, якобы подбадривая, но, когда он в очередной раз перевешивался за борт, здоровяк-космач подпрыгивал на своем месте, пытаясь раскачать ладью.
Харлунд чуть заметно улыбнулся. Он сам с большим удовольствием столкнул бы этого монаха за борт, но обещал дяде и архиепископу, что будет обеспечивать посланнику безопасность, и с деланной сердитостью прикрикнул на расшалившихся товарищей.
Тем временем быстро приближались утесы Рюгена. Уже стали различимы мостки, где могли причалить их ладьи. Однако ни одной лодки островитян видно не было, хотя они и слыли заправскими мореходами и пиратами, совершавшими еще не так давно опустошительные набеги на Ютландию. Тут Харлунд увидел людей, махавших им и готовых пришвартовать ладьи. Паруса спустили, гребцы налегли на весла. Воины заерзали на скамьях наподобие скаковых лошадей, готовых пуститься с места галопом.