Он был сегодня какой-то очень рассеянный. Он тащился рядом с Натой, загребая ногами сухие кленовые листья, усыпавшие тротуар, свесив набок курчавую голову, думая о чем-то своем. Всякий раз он отвечал невпопад или вообще ничего не отвечал.
— А как у меня с авторучкой получилось? — продолжала Ната. — Исчезла куда-то авторучка, и все! Я думала, что просто потеряла, а через день смотрю она у Бакланова из кармана торчит. Я к нему: «Бакланов! Это моя ручка!» «Докажи», — говорит. «И докажу! Вот трещинка на колпачке: я ее сразу узнала». А он: «Мало ли авторучек с трещинками! Ты докажи, что это твоя трещинка». Так и не отдал! Славка! Вот ты председатель совета отряда, вот ты скажи: и это правильно, что такой человек в пионерской организации находится?
Председатель шагал, заложив руки за спину, прижав широкий подбородок к воротнику гимнастерки.
— Не пойман — не вор, милая моя. Пашка еще что! Ты его старшего брата знаешь? В девятом классе учится. Так про него говорят, что он с настоящими ворами путается. Говорят-то говорят, а сделать ничего не могут. Ты сначала докажи, тогда уж и принимай меры. Верно, Федор, я говорю?
— Тараканы? Ага, — кивнул головой Федя.
Ната посмотрела на него:
— Федька!
Федя вздрогнул:
— А?
— Федька, что это ты сегодня... вроде не в себе какой-то? О чем ты мечтаешь?
Федя слегка улыбнулся:
— Так! Ни о чем. Просто так...
По ту сторону улицы на крыше одноэтажного дома копошились четверо парнишек, прилаживая к трубе шест для антенны. Увидев их, Федя замедлил шаги, а потом совсем остановился и крикнул:
— Эй, радисты!
Ната и Слава встревожились и стали тянуть его за рукава.
— Федька, опять за свое, да? — проговорила Ната.
— Федор, идем! Федор, не валяй дурака! Федор, слышишь?
Но Федя уперся:
— Эй! Радисты-аферисты!
Радисты бросили свою возню и вытянули шеи.
— Чего надо?
— Вы на свою антенну скворечник повесьте: толку больше будет.
— Давай катись отсюда, пока цел, — сказал долговязый малый лет пятнадцати.
— А чего ты мне сделаешь?
— Давай уходи, говорю, а то как дам сейчас! — закричал долговязый и поднял с крыши деревянную рейку длиной с полметра.
— Федор, мы уходим! Федька, последний раз говорю, — сказал Слава.
Но Федя отмахнулся от приятелей и, скрестив на груди руки, уставился на долговязого.
— Ну, брось! Ну, бросай! Ну, чего же ты не бросаешь?
Рейка, крутясь, перелетела через улицу и угодила Славе в плечо. Радисты бросились к приставной лестнице и стали быстро спускаться во двор.
— Всё! Теперь газуем! — удовлетворенно сказал Федя и легко, вприпрыжку, понесся по тротуару.