Я помогаю собрать вещи – например, толстую книгу в глухом переплёте, которая колет мне руки, хотя зелье обострённого восприятия уже почти что выветрилось. Мне жуть как любопытно взглянуть, что это, вероятно, я инстинктивно медлю, и Диина, забыв про остальные вещи, вырывает книгу у меня из рук, кажется, с трудом удерживаясь от грубости. Щёки девушки горят, она явно расстроена и испугана. Вероятно, книга рецептов запрещённых зелий?! Эта догадка только увеличивает желание взглянуть. Увы, не все желания сбываются, и это тоже вряд ли когда случится… и я, наверное, должна сообщить наставницам, но пока почему-то решаю промолчать.
Невольно нахожу взглядом Лишу – она весело болтает с Гридом впереди, даже не заметив, что произошло. Маина тоже впереди, но она идёт в одиночестве, чуть позади от наставницы Риссы.
Не знаю, как Йару, а мне яснее не стало. И ещё не даёт покоя Маина. А вдруг девушка и в самом деле проклята? Целители, по крайней мере, обычные, не видят проклятие, пока оно не начнёт разрушать организм, а это может быть уже слишком поздно, да и сделать с проклятием целители ничего практически не могут, разве что исправить уже причинённый вред. С другой стороны… а я-то что могу сделать? Проклятия вообще крайне неприятная вещь, с ними работают некроманты, но где ж их в этой глуши возьмёшь?
Асия ушла обратно в шатёр, одарив его на прощание шальным и сногсшибательно-страстным взглядом, а он остался как идиот стоять на месте, глядя ей вслед. Во рту перекатывалась горечь от ликавки, но голова кружилась и кровь кипела, требуя пойти за ней, вызвать обратно и… присвоить.
– Йар! – насмешливо-удивлённо роняет Грид, почти неслышно появившись рядом. – Ты что?!
Он молча протягивает руку и забирает у товарища флягу. Делает глоток, смывая привкус, пожимает плечами. Что бы ни говорила Асия, сегодня ночью благоразумие её бы не спасло, в ней столько страсти и желания, пусть и не осознаваемых до конца, что Йару было бы достаточно одного поцелуя, чтобы получить и всё остальное. А он вместо этого давился этой дурацкой травой… и, главное, ничуть об этом не жалеет. Впрочем, Грида это всё не касается, так что никакого ответа тот не дождётся.
Но, оказывается, Грид и так понимает слишком много, без всякого ответа.
– Женись, – говорит он.
Йар посылает ему насмешливый и самую чуточку укоризненный взгляд. Кто же думает о женитьбе в двадцать три? В тридцать два может быть, а в двадцать три – слишком рано. Не женятся альды так рано… Но дело даже не в этом – не женятся альды, пока своя собственная жизнь висит на волоске.