Помимо того что в моем лице Василий Маркович нашел ценного помощника, я еще оказалась благодарным слушателем, с которым можно делиться непрерывно совершаемыми открытиями.
— Знаешь, откуда происходит название «газ» — в смысле материя: «газовый шарфик»? — вопрошал он, заранее ликуя от того, что, разумеется, не знаю — откуда мне знать!
Я подымала голову от заметки о бригаде коммунистического труда, взявшейся искоренить из заводского быта вредную привычку прогулов по причине чрезмерных выпивок после получки, и ждала удивительных разъяснений. Василий Маркович длил сладкое таинственное молчание.
— Ну, потому что прозрачная, легкая, как газ… — выдавала я свою ложную версию.
— Ничего подобного! — торжествовал он. — От города Газа в Сирии, откуда эта материя впервые была доставлена в Европу!
Не могу сказать, что почерпнутые им сведения всегда представлялись мне безоговорочно убедительными, но отстаивать свою точку зрения я, разумеется, не решалась. «В последнее время по нашему заводу в целом отмечено повышение на 5 процентов случаев алкогольного отравления среди комсомольцев в возрасте до восемнадцати лет… — продолжала я свою назидательную корреспонденцию. — Некоторая часть случаев заканчивается принудительной госпитализацией в больнице и даже инвалидностью…»
Проникшись ко мне доверием, Василий Маркович постепенно начал предлагать на прочтение некоторые из своих книг — не природоведческие, разумеется, а художественные, то есть менее ценные, доставшиеся ему, по-видимому, бесплатно. Много-много прекрасных библиотек осиротело от умерших в блокаду владельцев. А новые жильцы, массово в кратчайший срок доставляемые из окрестных городков и деревень, не могли оценить попавших в их руки сокровищ и пускали на растопку. Или попросту выкидывали на помойку.
Благодаря Василию Марковичу я ознакомилась с «Дневниками Деникина», «Князем Серебряным» Алексея Константиновича Толстого, «Словарем русских суеверий» Михаила Чулкова, поэмой Алишера Навои «Лейли и Меджнун» и «Основами натурфилософии» не помню какого автора.
Правда, дружба наша продолжалась недолго. Однажды, посулив показать какой-то особо замечательный альбом с репродукциями старых мастеров и вообще ознакомить меня со своим драгоценным собранием, он завлек меня к себе домой. Коммунальная квартира в маленьком двухэтажном домике на бывшей окраине, незаметно для себя оказавшейся чуть ли не в центре города, но сохранявшей свой прежний облик заводской заставы с мучными лабазами и постоялыми дворами, которые теперь, разумеется, не выполняли своего прямого назначения, а были плотно заселены советским промышленным народом. Мы вошли во дворик, упиравшийся в огромную почерневшую стену капитального дома, поднялись на две кривые ступеньки и оказались не то в прихожей, не то в кухоньке, заставленной всяким коммунальным хламом. Первая от входа дверь вела в комнату Василия Марковича.