Едва выехав из города, попали в пробку — что делать, вся страна в эти дни перемещается в одном и том же направлении, так что даже самое благоустроенное шоссе не способно справиться с нагрузкой. Юнсоны вот тоже укатили в родную деревню фру Юнсон. Эндрю с Агнес, правда, предпочли посетить заморские страны, Сейшельские острова, где их, надо полагать, ожидает нечто поистине великолепное, нечто такое, чего не сыскать ни в одном ином краю — иначе зачем бы тащиться в такую даль?
Мы переночевали в кемпинге, а едва выехав на шоссе, увидели «БМВ», валяющийся в кювете на боку вместе с прицепом-вагончиком. Вот что случается с теми, кто слишком торопится и не останавливается на ночь в кемпингах. Потом на протяжении километров ста наблюдали работы по неустанному расширению шоссе, что весьма порадовало Мартина. Меня же уже не в первый раз восхитила прямо-таки неправдоподобная основательность и добросовестность исполнения всего задуманного: это вам не Россия — как-нибудь шаляй-валяй насыпать сантиметров десять гравия и закатать поверху двумя сантиметрами асфальта. Нетушки. Тут для начала снимают всю почву вплоть до скального основания — метр, два, три, сколько потребуется. Правда, что и почва-то — одни слезы, совершенно никудышная жидкая землица вперемешку с перетертыми камнями — как только держатся на ней все эти бескрайние могучие леса? Выскребывают эту грязищу дочиста, до основания, потом прокладывают дренажные трубы, потом засыпают слоем гравия в метр или даже больше, потом трамбуют-пластуют еще чего-то такое хитрое и сверхнадежное и уж только тогда настилают асфальт, но тоже какого-то особого состава — не совсем гладкий, немного шершавый и для очарования очей путешествующих цветной: проезжая часть темно-малиновая, а обочины светло-серые. Больших, надо думать, денег стоит все это фанфаронство, все это немыслимое техническое совершенство, и откуда только берутся такие бешеные средства?
Чем дальше мы ехали, тем выше и величественнее становились березы и сосны по сторонам, в особенности березы. Голубые полоски озер мелькали среди леса, в голубеньком небе неторопливо оплывало лучистое золотистое солнце, иногда на берегу одного из водоемов возникал аккуратненький рыженький домик с белыми переплетами окон и беленьким крылечком. Или беленькой верандой.
В таком же рыжем доме под черной крышей проживала и Анна-Кристина, теперь, после смерти матери, одна-одинешенька. Разумеется, она обрадовалась прибытию брата и племянников — двое старших были ей знакомы по прежнему визиту пятилетней давности, так что она имела возможность изумиться их неожиданному повзрослению. Нас поджидал роскошный и обильный ужин, после которого брат и сестра долго-долго неторопливо беседовали вполголоса, делились какими-то своими заветными мыслями, обсуждали насущные дела и, кажется, вовсе про меня позабыли. Не решаясь покинуть их, чтобы не показаться неделикатной и невнимательной, я принялась потихоньку убирать со стола и мыть посуду. Дети убежали знакомиться с домом и окрестностями. Наконец Анна-Кристина поднялась и провела нас в родительскую спальню, где загодя была приготовлена свежая постель. Очевидно, для лучшего сохранения тепла в зимнее время огромная деревянная кровать, занимающая большую часть комнаты, имела не только высокие спинки, но и добротные боковины с нешироким плавным вырезом посередке — возможность нечаянно скатиться во сне с такого ложа полностью исключена.