Кабина вернется на Землю сегодня вечером, в предусмотренное учеными время, и приземлится на другом конце советской территории, где ее ожидает медицинский и технический персонал».
На протяжении всего полета Б. С. Игорский рассказывал о своих впечатлениях и отвечал на вопросы ученых. Его слова были записаны на Земле на магнитофонную ленту. Эта лента, а также замечания инженеров, ответственных за проведение эксперимента, и пресс-конференция Игорского по его возвращении на Землю позволяют нам сегодня опубликовать рассказ о путешествии первого «человека из космоса».
ДО НОЛЯ
Тяжелая бронированная дверь только что закрылась. Система запоров обеспечивает полную герметичность, Игорский привык к пребыванию в подобных кессонах, воспроизводящих в той или иной мере условия космического полета. Но сегодня здесь нечто совершенно противоположное: здесь искусственно воспроизведены условия земной жизни; ведь сегодня ему предстоит пройти не гигантские центрифуги и другие, подобные им, «комнаты пыток» — ему предстоит встретиться с Неведомым. На этот раз отсчет секунд дойдет до ноля.
Борис Сергеевич зажег «настольную лампу» и быстро осмотрел свои владения. Кабина едва достигает размеров одноместною купе в спальном вагоне; своей формой она напоминает яйцо; стены обиты специальными материалами и снабжены ручками. Рядом с комфортабельным матрацем — окуляры перископа, снабженного передвижным зеркалом.
Перед тем как подняться на площадку стартовой башни, откуда, на высоте 55 метров, можно пройти в головную часть ракеты-носителя и в кабину, Игорскому не пришлось облачаться в громоздкий скафандр, какими наделяли астронавтов научно-фантастические фильмы еще несколько месяцев назад. Он просто надел комбинезон с расширяющимися книзу брюками, напоминающими штаны для игры в гольф; надувные карманы препятствуют чрезмерному приливу крови к низу живота и к ногам и помогают переносить многократное ускорение. Отсюда и название костюма: «комбинезон анти-G».
180 ДЕЦИБЕЛОВ
Пассажир натягивает на уши каску телефониста, закрепляет под подбородком трубку микрофона, соединенную с другой такой же трубкой, повернутой в противоположную сторону; такое устройство не даст его голосу потонуть в адском грохоте старта. Игорский лежит на своем матраце и продолжает по радио разговор с товарищами, сидящими в подземном блокгаузе на полигоне. Радио останется единственной ниточкой, которая будет связывать его с внешним миром.
Теперь Игорский слышит голос инженера, считающего секунды в обратном порядке. Слово «ноль» теряется в чудовищном реве. Хотя уровень шума снижен в кабине примерно на сорок децибелов, все же она играет роль колоссального резонатора. Снаружи гул достигает 180 децибелов.