— Вполне ясно, — сказал тот, — и весьма отрадно. По сути для богадельни находят двух таких служащих, а значит, вознаграждение их определяется рыночной стоимостью подобного труда в конкретный период времени и размер его устанавливают те, кто управляет богадельней.
— А кто ею управляет? — спросил смотритель.
— Это уже другой вопрос. Вот пусть противная сторона его сама и выясняет, — сказал архидьякон. — Иск подают против вас и Чодвика, и я изложил линию вашей защиты, неопровержимой защиты, которую нахожу весьма удовлетворительной.
Епископ вопросительно заглянул в лицо друга, который молчал и отнюдь не выглядел удовлетворённым.
— И убедительной, — продолжал архидьякон. — Если они будут настаивать на суде присяжных, в чём я сомневаюсь, любые двенадцать англичан в пять минут решат дело против них.
— Однако, коли так, — заметил мистер Хардинг, — я мог бы с равным успехом получать тысячу шестьсот фунтов в год, реши управители мне столько назначить, а поскольку я сам — один из управителей, если не главный, такое решение едва ли было бы честным.
— Сумма никак к делу не относится. Речь о том, чтобы этот наглец вместе с кучей продувных крючкотворов и вредоносных диссентеров не вмешивался в установления, которые, как все знают, в целом правильны и полезны для церкви. Пожалуйста, не цепляйтесь к мелочам, иначе неизвестно, на сколько эта история затянется и в какие ещё расходы нас введёт.
Мистер Хардинг некоторое время сидел молча. Епископ иногда сжимал его ладонь и заглядывал другу в лицо, надеясь различить проблеск душевного успокоения, но тщетно: бедный смотритель продолжал наигрывать печальнейшие мелодии на невидимом струнном инструменте. Он обдумывал заключение сэра Абрахама, мучительно ища в нём долгожданного утешения, и не обретал ничего. Наконец он спросил:
— Вы видели заключение, архидьякон?
Архидьякон ответил, что нет, вернее, видел, но не само заключение, а то, что назвали копией, и не знает, всё это или только часть; не может он и утверждать, что видел ipsissima verba[6] великого человека, однако в документе содержался именно тот вывод, который он сейчас изложил и который (повторил архидьякон) представляется ему в высшей степени удовлетворительным.
— Я хотел бы прочесть заключение, — сказал смотритель, — то есть копию, про которую вы говорите.
— Полагаю, это возможно, если вы и впрямь очень хотите, однако я сам не вижу в этом смысла. Разумеется, чрезвычайно важно, чтобы содержание документа не сделалось известным, посему нежелательно умножать копии.
— Почему оно не должно сделаться известным? — удивился смотритель.