А тем не менее настал тот день, когда Андрей пришел. И подлец, как уже было сказано, заперся (или не сумел) в уборной, а я Андрею:
- Молю, молчи, выслушай. Я тебе не писала, что было толку писать, что Алена ходит с животом неизвестно от кого. Расстраивать.
- Алена?
- Да. Неизвестно от какого подлеца.
- Погоди. А этот?
- Все было не сразу. Слушай по порядку.
- Я есть хочу, и голова кружится. Мать, все.
- Сейчас я наливаю суп. Ты не знаешь самого главного. Вот хлеб. Ты вымыл уже руки?
Как всегда, молчание. Проблема мытья рук. Смотрит на меня как обычно, со смешанным выражением во взоре. Взял хлеб немытыми руками, разломил.
- Хорошо, ты уже большой с руками. Ешь так. Так вот, я приняла меры.
- Ты?
- Насчет Алены. Я. Как всегда, я.
- Насчет меня ты не очень принимала. Ревнует, как всегда!
- Андрюша, ты там не знал многого.
- Я знал, что один сел за восьмерых.
- Молчи, слушай. Ты один сел, получалось, ты был один против пяти, да?
- Я это уже слышал. Это плешь.
- Не пори ерунды. Слушай. Поэтому ты получил два года. Если бы вас было восемь против одного, которого топтали, кстати, все тринадцать человек, слышишь? Все! Я в больницу к нему ездила.
- Получил, что причиталось.
- О, как ты не прав!
- О.
- Если бы вас оказалось на суде восемь, срок каждому был бы от пяти лет. Понял?
- Мо-олчать! Сука.
- Умоляю тебя, - говорю я. - Успокойся, деточка моя! Мое солнце вернулось! Солнце моей всей жизни! И ты меня защитишь от подлеца! Отчаянно застучал задвижкой этот трус в уборной, теперь он не мог оттуда выдраться.
- Значит, так, по порядку. Ешь... Я, пусть ты знаешь это, я приняла меры, и девочки из ее группы выступили свидетелями на сеновале что произошло и как она отстирывала кровь от майки, в сентябре.
- Все. Кружится голова.
- И он расписался с ней из-за свидетельниц. Ешь, вот картофель старый, вот селедочка... Маслице. Не все еще он съел. Подлец!
Я не могла плакать.
- Что мы пережили! А он, видишь ли, якобы сирота. Сам из гэ Тернополя, еле с трудом удалось поступить в этот институт, и грозила армия.
- Пошел бы. Я бы пошел в армию, чем это.
- Подлец не пошел.
- Приволокли себе молодого. Ну, мать, ты сволочь.
- Ешь, ешь, ешь домашнее.
Вошел тернопольский сирота, помывши руки, разомкнул рот и сказал странную вещь:
- Рад видеть.
Они пожали друг другу руки.
- Андрей.
- Саша.
Первым протянул руку подлец. Иногда в нем что-то проскакивает, какая-то искра разумного.
Ворвалась Аленка, застегиваясь (все это время кормила), охотно зарыдала и кинулась Андрею на грудь.
- Дура, она всегда дура, - радушно сказал Андрей.