Мы со вторым солистом Ваней Чемерко пытались исправить ситуацию.
У нас матушка брала бедро-метро-ситро и молча приносила его «сюды-ы-ы».
Ваня Чемерко был гораздо более продвинутый, чем я. Он знал мат и умел его говорить. В его варианте песни он приказывал матушке «взять ведро», а иначе грозил, что она «молча огребет кое-чего».
Я краснела. Значение этого словосочетания я представляла весьма отдаленно, но подвох чуяла интуитивно, и профилактически говорила Ване, что он дурак. Ваня же говорил, что я сама дура, однако носил мне портфель до подъезда.
Учительница музыки с волосами, сожженными химией, была всегда в плохом настроении. Лицо у нее было заплаканное. Может, она плакала из-за химии, может быть, из-за того, что мы не умеем петь, или потому, что ее никто не боится, я не знаю…
Она, как в «Приключениях Электроника», каждую песню начинала с «и-и-и».
Голос у нее был низкий, глубокий и гортанный, и это «и-и-и» выглядело как крик осла на водопое, поэтому я реально пугалась и вступала раньше времени.
Рассказать вам про отчетный концерт? Или не надо? Достаточно сообщить, что в тот злополучный день по договоренности с Ваней Чемерко «матушка возьме-о-от гудро-о-он, молча пожует еды-ы-ы»…
Вот сейчас пишу этот рассказ и понимаю, насколько я была проблемным ребенком. Давала жару, так сказать. Такая внучка из серии «Замените расстрелом». Не зря родители избавились от меня, спихнув бабусе и дедусе, которые до знакомства со мной думали, что любят детей.
Как в анекдоте про мультик «Маша и медведь», в котором родители Маши не побоялись оставить с этим животным медведя.
Какое счастье, что детство закончилось!
Сын вышел из подъезда на минуту раньше меня и к моменту моего появления придерживал дверь двум незнакомым мужикам, заносившим в подъезд новый диван.
Я торопливо проскочила перед ними: мы опаздывали в театр, и сын об этом знал.
Я вопросительно замялась у ступенек и увидела, как сын дождался полного погружения дивана внутрь подъезда, лишь после этого посчитал свою миссию швейцара законченной и трусцой припустил к машине:
— Быстрей, мам, опоздаем же!..
Припарковавшись на другой стороне дороги от театра, мы бросились к пешеходному переходу. На светофоре горел красный человечек, машин почти не было.
Мимо нас трижды пробегали люди, решившие пересечь дорогу на красный, но Даня даже не рыпнулся. Ему и в голову не пришло нарушить социальные нормы ответственности, пусть даже об этом никто бы и не узнал.
У входа в театр Дася подбежал к урне, куда хотел выбросить упаковку от съеденных крекеров, но порыв ветра подхватил легкую бумажку и понес вперед. Дася полетел следом, пытаясь догнать и выбросить мусор в урну, как положено.