— Леон, нам надо объясниться.
— Не мешало бы.
— Ты человек глубоко нравственный…
— Не сметь! — гаркнул я. — На лесть меня не возьмешь.
— …но мужчина, — закруглила она мысль. — И, возможно, меня поймешь.
— Ну!
— У меня в тот вечер — в тот, понимаешь? — было свидание.
— С Марго?
— Да нет же, — Аллочка опустила глаза; лицо и плечи ее в рыжих веснушках пылали; на редкость женственное существо, в отличие от этой… — С приятелем мужа.
— На моем участке?
— Леон, не глупи, — она рискнула улыбнуться. — В парке пансионата. А на обратном пути я специально сделала крюк, чтоб зайти к вам. На минутку, для алиби. Дошло?
— Какие же вы все… мы все…
— Да, да. Но все давно кончено, тогда же. Суди меня как хочешь, только ни слова Грише.
Или я ничего не понимаю в женщинах, или она врет от начала до конца.
— Не скажу, — сказал я тоном шантажиста, — если ты назовешь имя приятеля.
— С ума сошел!
— Вам бы этого хотелось, правда?
— Неужели ты не понимаешь, как мне стыдно?..
— А ты не понимаешь? — Я поймал ускользающий взгляд испуганных глаз. — Произошло убийство.
— Марго пишет письма!
— Я обнаружил кровь.
— Мне больше нечего тебе сказать.
С интересом наблюдал я, как нежная беспомощность обернулась железной непреклонностью. Закачались ветви, кто-то шел по дорожке.
— Это Гриша! — сказала она вызывающе. — Можешь доносить!
Прекрасно зная, что я на это не пойду.
Из кустов действительно возник еще один рогоносец (ох, не верю я в это!) и заявил сурово:
— Леон, работать! Ты ему сказала, что я собираюсь…
— А мы спорим, обрезать ли шиповник, — перебила Аллочка хладнокровно.
— Вот делать-то нечего, когда столько дел! Мрачноватым выглядел большой босс и нервным, какой-то нетерпеж в нем бился, безудерж.
— Пошли, надиктуешь, вспомним вместе. Остальные рукописи у тебя ведь перепечатаны… Аленька, оставь нас, а?
Она послушно удалилась, Гриша сказал вполголоса, оглядевшись:
— Ничего не трогай. У нее прямо патология какая-то — все резать, резать… на солнцепеке живем, — и закурил.
Я тоже закурил и запоздало ответил:
— Остальные перепечатаны.
— Отлично. Машинка не нужна?
— Нет, отремонтировал. Еще тогда. А у тебя новая?
— Компьютер.
— Вообще, дай мне на всякий случай свою старую, моя ненадежна.
— Я ее в комиссионку сдал. Разве не говорил?
— И на выручку от продажи открыл издательство?
Он засмеялся с оттенком горечи.
— Нет, серьезно, Гриш, завидую.
— Ты? Мне?
— Ну, столько энергии. Я б просто не сообразил, где такую уйму монет раздобыть.
— Все сложно, Леон, очень сложно. Пришлось побегать, попотеть. Да и дела не так блестящи. Ну, идем, что ли?
В кабинете я быстро задвинул Нестерова в угол за кушетку, взял пять папок из сундучка, положил на стол. Сели.