Ты сказал, что не знаешь, что представляют женщины, когда думают о сексе. Я могу рассказать тебе, что представляю я».
В горле стал ком, голова шла кругом. Я чувствовала головокружение и возбуждение, словно он действительно был тут и прикасался ко мне.
«Ты представляешь нас у озера, на траве. Я иногда представляю нас в твоей камере. Я слышу гром снаружи. Ты сейчас в камере? Ты тоже его слышишь? Должно быть, в этом месте очень одиноко, но в тоже время оно лишено любой уединенности. Когда я представляю это, мы с тобой одни, и я даю тебе все то, что ты не можешь испытывать в этом месте. Мне хочется лежать с тобой на твоей кровати, и видеть твои глаза вблизи. Я вижу в них пожар, сидя напротив тебя за столом или находясь в одной комнате, и могу поспорить, если мы окажемся вместе на этой тесной кровати, то почувствую на своем лице настоящие языки пламени. Я хочу поцеловать тебя, и почувствовать, как сильно должно быть ты изголодался по женщине за эти годы. Я хочу просунуть руку между нашими телами, и найти твое возбуждение. Я хочу, чтобы ты ощутил сотни чувств разом — беспомощность и агрессию, нужду и настойчивость, благодарность и жадность. Все что, может почувствовать мужчина с женщиной.
А еще я хочу скверных вещей. Как ты будешь, нависать надо мной и твои бедра будут жестко вбиваться».
Я сделала глоток из запотевшего стакана воды со льдом, лихорадка сжигала меня заживо.
«Я хочу видеть все, что произойдет между нашими телами, как твое будет сливаться с моим. Насколько быстрым ты будешь, удовлетворяя меня. И насколько быстрым ты будешь, когда подойдет твоя очередь. Я хочу почувствовать, как сильно ты хочешь меня», — написала я дрожащими руками, «твоим членом».«Чувствовать, какой твердый, толстый, и горячий ты стал для меня».
Должна ли я сказать ему...? Нет, не должна. Но я сказала.
«Об этом я думаю, когда прикасаюсь к себе. Твое тело. Как ты будешь, выглядеть, занимаясь во дворе, и, как ты будешь, выглядеть, занимаясь мной. И о вещах, которые ты будешь говорить своим глубоким голосом. Ты считаешь, что мой акцент милый и женственный. Твоя полная противоположность для меня. Темный, жесткий и мужественный. Я хочу почувствовать все наши различия, пока мы будем трахаться».
Боже, я не в себе. Мои пальцы были скользкими на ручке. Я была мокрой между ног, просто от того, что излагала эти мысли. Я не могу на самом деле отдать ему это письмо — это толкнет нашу безумную аферу через край…, но я и не могла не закончить его.
Шесть дней, чтобы прийти в себя, напомнила я себе. Целых шесть дней.