Зейн поменял положение и взял хлеб. Он откусил немного и начал медленно жевать, обдумывая дальнейший рассказ. Проглотив хлеб, он спокойно продолжил:
— Для меня не существовало никаких запретов и границ. Я довел до отчаяния мать и заслужил презрение отца. Да, именно заслужил. Мой отец был мудрым и серьезным человеком, всегда следовавшим идеалам чести, которых не было у его сына. Я был тем сыном, который думал только о покупке последней модели машины или об очередной тусовке в ночном клубе. В этом мне помогали многочисленные друзья в Европе. Вместе с ними я предавался развратному образу жизни.
Софи была потрясена. Зейн казался человеком, поглощенным мыслями о преумножении богатства. Она не могла поверить его словам. Он беспокоился о своей семье и своей стране и совершенно не был похож на того человека, которого описал в своем мрачном рассказе.
— Мой отец предупреждал, что подобное поведение приведет к трагедии или даже смерти. Но мне было все равно. Я никогда не думал о последствиях — деньги и власть всегда спасали меня от них: если я разгромил номер в гостинице, то в любой момент мог заплатить за причиненный ущерб и все немедленно приводили в порядок. Когда я попадал в аварию, то лишь щедро платил владельцу машины, чтобы тот убирался прочь. Когда мне надоедала очередная любовница, я покупал ей какую-нибудь безделушку. Женщина приходила в восторг и дальше шла своей дорогой, гордясь кратковременным романом с шейхом. Да, долгие годы я жил без проблем.
Софи смотрела ему в глаза, пытаясь прочитать его мысли, понять, что он чувствует и о чем сейчас думает, но видела лишь пустоту, бездонную пропасть.
— Что изменилось? Что-то должно было случиться. В противном случае ты бы до сих пор продолжал вести беззаботный образ жизни.
Да и кто бы удержался от соблазна предаться развлечениям и удовольствиям, имея деньги и власть? У Софи никогда не было такой роскоши и богатства, и ей всегда приходилось много работать. Если бы ее жизнь была другой — наполненной лишь счастливыми и беззаботными моментами, возможно, у нее бы не было проблем с личной жизнью.
— Ты не ошиблась. Кое-что изменилось. Отец оказался прав.
— Что ты имеешь в виду?
Он резко выдохнул и опустил взгляд, а его тело напряглось.
— Зейн, — настаивала Софи, — о чем ты говоришь?
В палатке воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками дождя. Внезапно Зейн поднял глаза на Софи.
— Мой отец говорил, что мое поведение рано или поздно доведет до трагедии. Он считал, что я словно призываю смерть. Так и случилось, Софи. Из-за меня умерла моя сестра.