* * *
– Все золото дорог Лейна я отдал бы сейчас за глоток холодной воды, – сказал я и тут же, спохватившись, прикусил язык. Потому что некоторые слова не следует произносить вслух даже наедине с собой.
Но поздно. Звуки уже вырвались из гортани, прокатились по языку сладкими густыми каплями и оставили на губах волнующий привкус поцелуя. И, не в силах противостоять искушению – вроде как все равно теперь пропадать, – я повторил: «Все золото дорог Лейна…» – но на этом месте мне все-таки удалось взять себя в руки, опомниться и заткнуться. И свернуть на обочину. И закурить, чтобы успокоиться. Последнее, впрочем, было совсем нетрудно – я имею в виду, закурить. Но спокойствия это не принесло.
Я, как последний придурок, полез в рюкзак, проверил свою поклажу и только тогда перевел дух: опустевшая полчаса назад пластиковая бутылка так и осталась пустой. И слава богу. А то, чего доброго, не видать бы мне больше золота Лейнских дорог. Неравноценный обмен, все равно что бессмертную душу заложить за кружку ледяного сидра. От которой я бы сейчас, честно говоря, не отказался. Ох, не отказался бы.
Какого черта я вообще тут делаю? – спросил я себя, оглядевшись по сторонам.
Ответ был вполне очевиден: сижу на обочине расплавленного шоссе, примерно в двадцати километрах от Бастии. Жилье в больших городах Корсики оказалось мне не по карману, так что пришлось поселиться у черта на куличках, выбрав из нескольких десятков захолустных отелей тот, что поближе к железнодорожной станции, которую мне еще предстояло отыскать. Затем я, собственно, и отправился в путь с утра пораньше. И кукую теперь вдалеке от благ курортной цивилизации, в двух с половиной километрах от ближашего кафе и в трех от супермаркета, полки которого, между прочим, ломятся от бутылок с разнообразными напитками. А от моря, насколько я понимаю, примерно в пяти – если идти в противоположном направлении. Море или супермаркет? – вот вопрос, способный свести с ума не одну сотню юных датских принцев, которые, как и я, не привыкли существовать при температуре плюс тридцать семь по Цельсию – в тени, конечно же. Которой, впрочем, нигде нет, хотя до полудня еще далеко. Прекрасный отпуск мне предстоит, просто прекрасный, кто бы спорил. Неудивительно, что я начал заговариваться. Вернее, проговариваться. Надо бы построже следить за своим языком. Ишь, повадился развязываться, когда не просят.
– Мои дела никого не касаются, – сердито сказал я. В том числе, меня самого – когда я бодрствую. Так что не вздумай. Никогда больше. И вообще, завязывай говорить с собой вслух. Дурацкая привычка. Ясно тебе?