– Но это твой выбор, а не мой, – ответила Натали.
Возможно, ее голос прозвучал по-иному. Возможно, слишком много эмоций вложила она в свои слова. Но ей вдруг стало абсолютно понятно, что король обо всем догадался. Как минимум, он заподозрил, что перед ним не та дочь, которую он привык видеть за столом. А король уж точно знал о сестре-близняшке Валентины. И явно не исключал возможность в один прекрасный день встретить свою вторую дочь.
Но если король Джоффри Муринский что-то и понял, то сохранил это в себе.
– Выбор есть всегда и у всех, – невозмутимо произнес она. – Что же касается выбора королевской династии этой страны, то любой наш выбор должен быть принят во благо королевства. Так что прошу тебя принять судьбу и более не устраивать концертов.
Натали не успела обдумать ответ, потому что король вдруг сменил тему. Видимо, это было его обычной манерой общения, потому что дальше он, как ни в чем не бывало, принялся говорить о самом разном. Проблема возникла тогда, когда король стал перескакивать с английского языка на итальянский, а с итальянского на французский. Явка Натали была бы провалена при первом же вопросе, но оказалось, что король не был заинтересован в диалоге. Он говорил один и делал это без умолку.
А в чем заключается роль принцессы? Правильно – слушать отца, какой бы темы он ни коснулся. И тоже ни о чем не спрашивать.
«Мне нужно кое в чем признаться». Такое сообщение отправила Натали вечером Валентине.
Запершись в уютной до тошноты спальне принцессы, она не могла уснуть. Совесть ее проснулась и начинала сгрызать свою хозяйку изнутри.
Через полминуты пришел ответ Валентины:
«Говорят, признания полезны для души. Лично в моей жизни не может быть места признаниям. Но я тебя слушаю, рассказывай все».
Натали уже поняла, что нельзя относиться к этой жизни, как к своей. Теперь она жила жизнью Валентины, но постоянно путалась, чем усугубляла свое и так шаткое положение.
«Рудольфо меня поцеловал».
Вот и все. Три коротких слова, кнопка «отправить», и гложущий душу секрет раскрыт.
На этот раз казалось, что пауза затянулась на год.
«Такое признание логично ждать от Рудольфо, – был ответ Валентины. – Но он, увы, не знает, в чем признаваться и кому. Не так ли?»
«Если быть совсем честной, – решительно напечатала Натали, – то я целовала его в ответ».
Она понимала, что не сможет жить, если не расскажет Валентине всю правду. Какими бы ни были последствия.
Натали сидела, опершись спиной об изголовье кровати. Ее колени были подтянуты к подбородку, а в руке она держала телефон. И, почти не моргая, смотрела на его экран. Она ожидала как минимум праведного гнева. А возможно, через минуту в спальню ворвутся стражники, а через час ее выдворят из страны. Или Валентина объявит ее самозванкой, и дворец она покинет в кандалах.